Белый клык - [6]

— Да, сэр…  — выдохнул давешний бык с каким-то даже восхищением.

«Вот только фанатов мне не хватало…»

Глава 3. Шахты и роботы

Моррон поправил маску Белого Клыка (стандартную, стального цвета), поудобнее ухватился за толстую цепь, взвесил в руке пушку, задумчиво посмотрел на своего партнера…

— Ты вроде что-то говорил, что вечно таскаешь тяжести?

— Ой, заткнись. То, что у тебя иногда просыпается милосердие и ты не заставляешь меня таскать гребанные два центнера на своем горбу, еще ничего не значит. То, что я тащу твои говнодавы — прямое тому доказательство.

— Они не говнодавы. Я, в конце концов, никогда не давил ими тебя.

Хонг подарил ему кислый взгляд.

— Но ты делал это.

— О, точно, — расплылся Браун в улыбке. — Ладно, можешь называть их говнодавами.

И на этой радостной ноте (нечасто ему удавалось на самом деле подколоть своего партнера), вновь поднял пушку, перекинул цепь через плечо и прыгнул на скалу перед собой. Увы, с добавленными двумя сотнями килограммов, в дополнение к сотне собственных, карабкаться по скале, цепляясь за выступы и камни было неудобно, да и руки у него были крупноваты, поэтому приходилось использовать Проявление.

— Давай, черепаха, — бросил он вниз, повиснув на пальцах, до основания вбитых в камень. — Чем раньше мы окажемся на месте, тем раньше перейдем к твоей любимой части.

Отвернувшись от Хонга, он повторил процедуру, на сей раз расколов скалу пальцами ног, и добавил: тихо, но так, чтобы его партнер слышал:

— И я клянусь тебе — еще один такой прикол со мной, пролетающим мимо и падающим в сортир, и в следующий раз в пушке будешь сидеть ты.

— Хэй, я промазал! — без энтузиазма, в который уже раз, огрызнулся Хонг.

— Ты не мажешь, Хонг. Никогда.

Лис не ответил — да и не было многого, что он мог сказать, учитывая, что это было его Проявление: всегда попадать в цель.

Уже спустя пару минут Моррон, вновь одев свои «говнодавы» (на деле высокие латные сапоги с реактивным движком), деловито устанавливал пушку на относительно ровной площадке в паре десятков метров от земли, вбивая опоры пушки глубоко в камень. До базы было далековато, долетит он уже на излете, но нигде ближе не было такой удобной точки, да еще и прикрытой от наблюдателей нагромождением скал. Хонг же ушел вперед, взобравшись чуть повыше, оценивая обстановку и примериваясь к предстоящему выстрелу. Его глаза ярко мерцали хищным золотом в надвигающихся сумерках — единственное зримое проявление работы его Проявления.

Попадать в цель, из чего угодно, что стреляет Прахом, неважно с какого расстояния, неважно, какие погодные условия… несмотря ни на что.

У него часто пытались забрать Хонга — несмотря на свой раздолбайский фасад, лис был очень умен, умел при необходимости заткнуться и просто делать дело, а его планы, несмотря на кажущуюся бредовость, неизменно имели успех — в конце концов, злополучный «план А» был его идеей и до сих пор его нечем было заменить.

Браун всегда отказывал. В отличие от начальства, он знал своего партнера лучше — и понимал, что говорило о нем его Проявление. Способность всегда достигать цели, плевать на обстоятельства — звучало очень хорошо на первый взгляд. Тем не менее…

У большинства людей была черта, граница, которую они не переступят никогда, и несколько таких черт побледнее, которые нарушаются лишь в экстренных случаях, с большой неохотой и внутренним сопротивлением. У Хонга не было таких границ, ни большой, ни поменьше. Он был точно такой же, как его Проявление: все, что угодно, во имя цели и цена не имеет значения. Браун просто боялся отправлять его в свободное плавание, без присмотра.

Он также знал, что к Хонгу подходили с такими предложениями в обход него, обещали финансирование, команду и статус. Лис всегда отказывался… а еще он знал, что Браун знает.

Они никогда не говорили об этом.

— Все, залезай, — скомандовал Хонг, спрыгивая обратно на площадку. — Я готов.

— Ты мог бы, хотя бы, не быть таким довольным?

— Нет. Это моя любимая часть!

Браун только сокрушенно покачал головой, но послушно начал втискиваться в пушку, сворачиваясь в позу эмбриона.

— Давай быстрее только. Сражаться с затекшими конечностями — полный отстой.

— Вот поучи меня еще. Я ведь знаю, почему ты сражаешься кулаками — единственный, в кого ты можешь попасть — ты сам.

— А я видел то убожество, что ты называешь «рукопашкой».

— Вот поэтому каждый должен заниматься своим делом: ты «мускулы», я — мозг.

— Шут, — буркнул Моррон, потянувшись, чтобы почесать уши.

«Черт!»

— О! Здорово! Я давно это берег… ближайшие сутки я буду звать тебя «педобиром».

— … Еще не дно?

— Уже близко. А теперь заткнись и не мешай мне работать, педобир.

И Браун заткнулся. Хонг действительно был профессионалом, в конце концов.

Они молчали — лис, ворча что-то себе под нос, вращал рычажки и смещал лафет, слюнявил палец и проверял ветер, иногда возвращался на скалу и сверял что-то на стене с собственными наблюдениями, считал что-то на своем Свитке, вычисляя количество необходимого Праха… шаманил напропалую, в общем.

Браун, закинув голову, рассеянно наблюдал за быстро темнеющим небом, холодными звездами, заполняющими небеса, полуразрушенной Луной… и жалел о том, что у них нет второго стрелка, подобного Хонгу.