Белый камень - [73]

Вот так-то! Это моя правда, она хороша и вполне меня удовлетворяет. Я получил ответы почти на все свои вопросы. Говорю «почти», потому что у меня их осталось два. Но я знаю, что ответа на них не получу никогда.

Во-первых, почему брат Шарль не объяснил собратьям, что знаком с пленником и с какой целью тот объявился в монастыре? Причиной тому мог быть только тяжкий грех, в котором он так и не захотел покаяться. На этот счет у меня нет никаких иллюзий.

Второй остающийся неразрешимым вопрос — причина, по которой брат Лоран отсутствовал в монастыре в ту ночь. Этого мы тоже никогда не узнаем, и никакие предположения тут ничего не изменят. Разум подсказывает мне, что мы дошли до последней черты. Все великие загадки таковы: тайна никогда не раскрывается до конца. Поэтому теперь я ставлю точку и говорю вам, что для меня эта история закончена.

Бенжамен ничего не ответил, только головой покачал. Все было ясно, логично, связно. В конце концов, он был наказан за свое собственное недоверие, а брат Бенедикт в какой-то степени выиграл. Подозревая его, молодой человек убедил себя отказаться от собственной гипотезы, которая, между прочим, оказалась единственно верной. До такой степени верной, что блестящее ей подтверждение, прозвучавшее из уст брата Бенедикта, показалось ему откровением. В самом деле, послушник ожидал чего угодно, но только не этого.

Но, как и сказал большой монах, надо уметь вовремя остановиться. Прежде всего — перестать сомневаться. Все было кончено, но знание истины не радовало, оно было почти невыносимо.

Потому что оно означало начало нового поиска, ради которого он, собственно, и пришел в монастырь. Поиска гораздо более длительного, который надо будет вести всю жизнь, не имея на руках никаких доказательств.

53

Ни слова не говоря, они вернулись к началу потайного хода — двери отца Петра.

Осторожно закрыли люк, подвинув надгробие на место. Механизм сработал в обратном направлении, камень у основания стены, движимый невидимой силой, занял свое прежнее место. Брат Бенедикт осмотрел поцарапанный пол и постарался как можно лучше замазать след, чтобы заставить его замолчать. Затем он собрал рассыпавшиеся по полу куски штукатурки и скрупулезно вставил их в места соединения камней. Бенжамен отметил, как тщательно он уничтожил все следы. Теперь никто даже не заподозрит, что здесь спрятан волшебный ключ.

Подземный ход закрыли, словно книгу, не склеив страницы, но в полной уверенности, что никогда больше ее не раскроют.

— Вы как хотите, а я иду спать, — прошептал большой монах, поднимаясь на ноги.

— Зачем мне здесь оставаться? — ответил послушник устало. — Я иду вместе с вами. В любом случае мне не обойтись без фонаря. Мой не работает. Скажу отцу Антонию, что уронил его… Я должен сказать ему по крайней мере эту правду! — бросил он, помолчав.

Без происшествий оба поднялись по лестнице, вышли из кабинета и расстались, обменявшись долгими взглядами. Все было кончено. Кончено по-настоящему, но ни один из них не думал о том, что они расстаются. Не было ни чувства облегчения, ни долгожданной радости. Она даже не успела родиться, поглощенная пустотой, которая открылась перед ними. И потом, — это было самым главным, — разгадка, за которой они охотились, скорее сдалась им сама, чем была найдена. Последний ключ упал с неба, словно Господь открыл им часть тайны, чтобы лишить удовольствия. Словно Он пожелал остановить их или наказать, навсегда сохранив то, что должно остаться в тайне.

Приходилось довольствоваться этим.

Миновали три томительных дня и три праздные ночи. Бенжамен снова погрузился в работу над архивом, пытаясь найти удовлетворение в том, что удалось выяснить. Смирившись, он удвоил свой молитвенный пыл, прося Бога помочь ему заполнить образовавшуюся пустоту. Бывшие сообщники, погруженные в повседневные заботы, о которых успели позабыть за время расследования, обменивались при встрече грустными улыбками. Вино снова стало просто напитком, утратило свой тайный смысл, а с ним как будто бы и вкус.

На третий день, вернувшись в свою келью, Бенжамен заметил, что до сих пор не вернул в библиотеку «Хроники» отца де Карлюса. Он не хотел снова брать книгу в руки, но не смог удержаться. Бесцельно перелистывая страницы, прочел несколько строк, улыбаясь уголками губ и думая о руке, которой написан текст.

— «Хроники» брата Лорана! — прошептал он. — Забытый настоятель… спаситель ордена. Если бы они знали!

С горьким чувством архивариус закрыл книгу и собрался было встать, как вдруг остановился, обратив внимание на изображение на обложке. Он прищурился и вполголоса перечел слова в рамках, образовывавших странное укрепление вокруг фигуры Богоматери.

— «Пресвятая Дева Мария, смилуйся над чадами твоими и их прегрешениями».

Бенжамен улыбнулся:

— Его последнее творение! Кто, кроме него, был на такое способен?

Несколько секунд он восторженно созерцал тонкий рисунок, потом лег, счастливый тем, что подобрал последние крохи истины.

Но примерно час спустя, уже засыпая, молодой человек внезапно вскочил, зажег свечу, снова сел за стол и еще раз внимательно посмотрел на гравировку, словно желая удостовериться.