Белый камень - [74]

— Мария, — произнес он тихо. — Мария, запертая в своем алькове… «М» как Мария! Вот он, последний пропавший чертеж! — воскликнул он. — Альков дьявола имеет пару, предназначенную для праведников! Вот чего нам не хватало! Эта ниша где-то здесь, здесь… и там вечным покоем спит Шарль! Как могли мы остановиться, если уже шли по верному пути?

Он закрыл глаза и начал нервно раскачиваться на стуле. Брат Шарль не мог быть похоронен тайком в углу кладбища в безымянной могиле без креста. Он все еще пребывал в этих стенах, в том месте, которого заслуживал. Там, где царили милость и прощение.

Он мог быть только там, вместе с ней, с Девой Марией.

Пытаясь сообразить, где она может находиться, Бенжамен мысленно вернулся в подземный ход, прошел вдоль каждой стены, поднялся по лестнице и протиснулся в узкую щель. Может быть, что-то ускользнуло от их внимания?

Но очень скоро он задал себе вполне закономерный вопрос: а могла ли Богоматерь находиться рядом со злом во мраке подземелья? Альков Девы Марии должен был находиться в месте прямо противоположном, светлом, сияющем… ближе к небу.

— Колокольня! — пробормотал молодой человек и схватил лист бумаги и карандаш.

Там, наверху, он был всего один раз, но прекрасно все помнил. Витая каменная лестница, крутая, бесконечная, ведет на большую площадку под самой крышей. Два больших колокола на внушительной балке готовы огласить звоном окрестности, возвещая начало службы. Из четырех проемов, выходящих на четыре стороны света, открывается великолепный вид на окрестности. По утрам с этой высоты, наверное, кажется, что плывешь над туманами, поднимающимися с озер Бургундии, или стоишь на маяке, возвышающемся над призрачным морем.

Нельзя было найти лучшего места для Матери, охраняющей своих детей. Бенжамен начертил квадрат, потом вписал в него круг.

Потому что колокольня была построена именно так: снаружи она была квадратной, но венчавшая ее площадка — круглой.

Бенжамен внимательно посмотрел на свой рисунок и на свободное пространство в углах верхней комнаты и понял, где ее поставили.

Он встал, оделся и побежал к двери. В пустынном коридоре повернул направо и постучал в дверь кельи большого монаха.

— Брат Бенедикт? — прошептал он нетерпеливо. — Вы здесь?

Слабый свет, лившийся от стола, которого ему не было видно, напомнил послушнику о том, что происходило здесь, казалось, лет сто тому назад.

— Брат Бенедикт? Вы спи…

От удивления он скорее выдохнул, чем выговорил последний слог.

Нет, большой монах не спал. И таявшая на глазах короткая свеча уже довольно долго не светила никому. Келья была пуста.

Не долго думая, Бенжамен спустился в маленькую часовню — проверить, не вернулся ли большой монах к своим прежним привычкам, но, едва бросив взгляд внутрь, убедился, что брата Бенедикта там тоже нет.

Объятый внезапной тревогой, Бенжамен остановился в одной из апсид, пытаясь сосредоточиться.

Разве такое возможно?

То, о чем он подумал, сначала заставило его похолодеть, потом вскипеть от гнева, и юноша понял, что должен немедленно проверить, прав или нет.

Он быстро пересек клуатр по центральной галерее, отделявшей сад от малого двора, прошел под арками к колокольне. Лунный свет, терявшийся во входном отверстии без двери, осветил загораживающую вход веревку: табличка предупреждала об опасности. Бенжамен пролез под нее, нащупал первую ступеньку и в кромешной тьме начал медленно подниматься вверх, придерживаясь рукой за стену. Поток холодного воздуха, лившийся сверху, заставил его задрожать, но не остановиться. Мучимый сомнениями и яростью, молодой человек тихо взбирался на башню.

Поднявшись до середины лестницы, он уловил эхо далеких ударов. Наверху кто-то работал: долбил, стучал, пытаясь вскрыть стену.

54

Преодолевая страх, Бенжамен осторожно продолжил восхождение. Шаг за шагом он добрался до последнего поворота лестницы, который обозначил слабый свет, льющийся сверху. Удивленный вновь установившейся тишиной, он остановился и прислушался. Глухие удары прекратились, и теперь сверху доносились почти неразличимые звуки, которые молодой человек тем не менее без труда опознал. Сопровождавшее их тяжелое дыхание выдавало действия ночного работника и его намерения. Это был звук тяжелого и все еще непослушного камня, который кто-то пытался вынуть из кладки…

Это был хруст раздираемой стены.

Лестница, на которой стоял Бенжамен, как и та, что вела из крипты в кабинет аббата, выходила прямо на круглую площадку и не имела ни парапета, ни перил. Таким образом, люк, находившийся прямо в полу, был опасен для того, кто решится подняться наверх. Любуясь прекрасным видом, открывавшимся сверху, посетитель должен был всегда помнить о нем, иначе прогулка могла оказаться роковой.

Послушник продолжал двигаться вверх до тех пор, пока не оказался на предпоследней ступеньке, стоя на которой он еще мог оставаться невидимым. Потом медленно, пригнувшись и затаив дыхание, поднялся на последнюю ступеньку.

Миллиметр за миллиметром его голова медленно выросла над полом до уровня глаз.

Он подоспел вовремя.

Прямо напротив, у противоположной стены, Бенжамен увидел работавшего монаха. Пять довольно больших камней были извлечены из основания стены, а человек, взявший на себя труд сделать это, старался протиснуться в образовавшуюся дыру. Он уже просунул руку с фонарем в щель и стоял так, что Бенжамен не смог различить черты его лица. Слабые лучи лунного света позволяли только следить за ползущей фигурой, протискивавшейся в отверстие и постепенно в нем исчезавшей. Человека словно поглотила, всосала пустота, попасть в которую он так стремился.