Белый эскимос - [43]

Подледный лов. Фото: Архив Кнуда Расмуссена

Добыча топлива – непростая задача в Амитсоке. Кассия здесь не растет, поэтому довольствоваться приходится сырым дриасом, цветущим в это время года. Он настолько тяжело разгорается, что огонь приходится постоянно раздувать, задыхаясь от разъедающего глаза дыма; особенно часто это происходит, когда пищу готовят внутри палатки, не оснащенной дымоотводом. Еще одна характерная проблема заключается в самой процедуре добычи огня, когда приходится следить, чтобы искры падали на сухой, слегка промасленный мох или древесный уголь. Если образуется уголек или мох начинает тлеть, огонь необходимо осторожно раздувать до тех пор, пока уголь или мох не начнут разгораться. После этого нужно подложить сухого сена, однако, чтобы разжечь такое топливо, требуется не менее получаса. Если кому-то это удается, то, как правило, к нему за огнем подтягиваются остальные жители поселка. Учитывая все эти сложности, не приходится удивляться, что большинство мясной и рыбной пищи здесь употребляется в сыром виде. Чтобы приготовить горшок с рыбой и вскипятить небольшой чайник воды с помощью дриаса, Арнарулук тратила по пять часов! С легковоспламеняющейся кассией, горящей совсем по-другому, процесс занимает менее часа. Это рыбное угодье, так же, как и места переправы оленей, считается здесь «священным». К нему привязаны строгие табу, нарушение которых может привести к роковым последствиям для заготовок пищи на зиму. Запрещено питаться мозговыми костями и лакомиться свежими оленьими мозгами – по прибытии на место разделки головы тут же нужно выпотрошить и осторожно опустить в речку, где нет рыбы. В особенности эти табу затрагивают женщин, которым воспрещается заниматься шитьем внутри палаток, а мужчинам нельзя чинить в них рыболовные снасти. Находясь внутри палаток, нужно соблюдать абсолютное табу на шитье вещей из шкурок животных (как старых, так и новых). Поэтому в конце зимы изношенная зимняя одежда с зияющими дырами приобретает неописуемо жалкий вид, ведь ни латать, ни чинить ее нельзя. Единственно допустимый вид шитья – это латание подошв для сапог, да и то все материалы нужно раскроить, прежде чем люди покинули берег. Это занятие, так же, как и ремонт снастей, проводится за пределами становища на особой рабочей площадке под названием «Сангнавик», расположенной где-нибудь за большим камнем, укрывающим от ветра, на некотором расстоянии от палаток. Большинство людей здесь и проводит все свое время, не занятое сном или играми.

Склад съестных припасов. Фото Лео Хансена, Архив Кнуда Расмуссена

Игры, в которые они играют часами, просты и наивны, однако могут хорошо разогреть тело физическими упражнениями, что тоже важно. Наиболее любимая игра – что-то среднее между прятками и пятнашками. Все участники встают в круг близко друг к другу, склонив головы, пока один из них прячется. Обнаружив его укрытие, все кидаются за ним в погоню; тот же, кто первый коснется открытой части его тела, должен теперь спрятаться сам, а затем игра начинается сначала. В другой игре игроки садятся в длинный ряд, вдоль которого проходит один из них и пинает каждого по очереди по пальцам ног, икрам, тычет им в животы своей головой. Напоследок он щекочет каждого и пускается наутек. Тут все вскакивают на ноги, кидаются за ним и ловят, после чего он должен оторвать кусочек меха от своей шубы и передать одному из участников игры, который затем садится на его место. А еще здесь любят играть в молчанку, когда участники садятся и молчат, плотно сцепив зубы. Первый, кто засмеется, получает насмешливое прозвище, остающееся за ним до конца дня. Играют и в медведя, когда ползающий на четырех лапах «медведь» пытается завалить прыгающих вокруг него игроков. Любимой считается игра в мяч, в ней участвует наибольшее количество людей. Игроки разделяются на пары, которые перебрасываются мячом, пытаясь при этом перехватить его у другой пары. Здесь допустимы любые трюки: драться с противником, подставлять подножку, заливаясь дружным хохотом, толкать его в спину. Эта игра, в которой принимают участие и стар и млад, может продолжаться весь день напролет. На следующий день все повторяется заново. Нередко в паре выступают супруги, и я был восхищен красивой и трогательной манерой, с какой они обращались друг с другом. Мне нечасто доводилось присутствовать в среде людей, где бы мужчины так хвалили добродетели своих жен, а жены бы без устали подчеркивали совершенства своих мужчин.

12 августа с превеликим сожалением покидал я стойбище, каждый день награждавшее меня новыми впечатлениями о первобытной жизни людей, исполненной удивительной легкости. Коль скоро всем здесь управляла завидная беззаботность, то можно сказать, что я и в самом деле посетил «страну блаженных». И ничего, что улов был невелик, а олени скрывались на противоположной стороне озера, что дождь и ветер беспощадно терзали и люди никогда досыта не ели! На дворе все же стояло лето, а в охоте обязательно вот-вот должен был наступить прорыв – да и зачем вообще думать о завтрашнем дне? Согласно древним поверьям, духи никогда не помогают трусам и малодушным!