Белый эскимос - [19]
К нам то и дело приближались стада диких оленей, но даже когда они подходили к нам на расстоянии выстрела, мы не испытывали ни малейшего охотничьего задора. Пока у нас было достаточно мясных запасов, и потому мы только наблюдали за животными. Вокруг были навалены груды камней, служившие препятствием для оленей и прикрытием для охотников. Еще там возвышались покрытые торфом фигурки, напоминающие человеческие головы, – останки прошедших времен, когда охота велась систематически и оленей гнали к берегам водоемов, где затем из каяков забивали их копьями.
Игьюгарьюк поведал о различных способах оленьей охоты, особенно поразив меня рассказами о твердости, с которой даровитый охотник может осуществлять свои маневры в каяке, минуя водовороты. Сегодня последнее слово осталось за ружьем, и не за горами то время, когда на Барренд-Граундсе будет сожжен последний каяк. Однако не так уж давно материковые жители управляли своими каяками не менее ловко, чем приморские эскимосы.
Игьюгарьюк уносится памятью в прежние времена и заводит рассказ об оленях, которые уже в середине апреля покидают леса, бредут по направлению к озеру Бейкера и оттуда расходятся по прибрежной зоне. Стоит солнцу только начать припекать, как тут же все звери каким-то загадочным образом стремятся покинуть свои лесные укрытия. Иногда они делают это слишком поспешно, и внезапно разыгравшаяся пурга загоняет их обратно. Но в следующий раз в путь пускается еще больше оленей, и они осторожно ступают по своим тропам, зная, что там их могут подстерегать неведомые враги. Поэтому даже во время коротких передышек им приходится оставаться начеку и расставлять вокруг стада посты из сторожевых оленей.
Первыми в крупных весенних миграциях выступают стельные оленихи, их шествие замыкают «девы», молодые телки. Вслед за ними плетутся молодые бычки, почти телята, робко ступающие позади этой самоуверенной красоты. По окончании таких шествий миграция на несколько недель прекращается, и быки появляются не раньше августа. Они бредут в том же направлении, что и их предшественники, большими стадами, медленно подъедая все вокруг, уверенные в своей мощи в пору случки. На них еще следы не облинявшей до конца старой шкуры, белеющей на шеях и спинах, которые напоминают коричневую землю, покрытую снежными сугробами.
В прежние времена в этот сезон охотились с каяков, но только для домашнего потребления, ведь весенние олени всегда тощи, а шкура облезлая. Основная охота переносится на осень, когда звери возвращаются в свои леса, жирные и неповоротливые, покрытые светлой, мягкой шкуркой. Держатся они тогда большими стадами: коровы с новорожденными телятами, телочки и молодые бычки, которые больше не держатся особняком. Такое скученное стадо не в состоянии бежать, в особенности если сузить им проход. Вот так поселок за один день может обеспечить себя на всю зиму провиантом.
Когда мы вместе с Игьюгарьюком спускались вниз к становищу, вдали на горизонте замелькала лесная опушка, но так как на нее падали солнечные лучи, я не сумел разобрать, что это было – холмы или лес. Поэтому решил поинтересоваться у Игьюгарьюка, на что он ответил: «Это Напартут (“Те, что возвышаются“). Это не настоящий лес, откуда мы берем деревья для наших длинных саней – тот еще дальше. По нашей вере, лесные деревья – живые существа, поэтому мы стараемся не останавливаться под ними на ночлег. Те же, кто был вынужден это сделать, рассказывают, как по ночам в сени ветвей слышатся шепот и стоны на непонятном людям языке. Это язык леса». Игьюгарьюк поясняет характерные различия между двумя соседними племенами: индейцы только в крайних случаях ночуют вне леса, в то время как эскимосы побаиваются разбивать стоянку в лесу.
Мы без устали оглядывались вокруг и никак не могли наглядеться. Все живое исполняло гимн весне: зайцы и лемминги, горностаи, сурки, затаившись в высоких травах, наслаждались лучами солнца, забыв про еду, напитываясь теплом и светом. Они мечтали о вечном лете и отдавались наслаждению, всецело заставлявшему позабыть о врагах, угрожающих их жизни. Даже волки, мастера по части засад, разыскав свои прошлогодние логова, теперь думали только о потомстве и прибавлении семейства. Через пару недель их норы наполнятся волчатами, так что родителям придется выходить по очереди, ведь лисы, несмотря на палящее солнце, обладают особым нюхом на молодняк.
Внизу, у речных водоемов, суетятся ласточки и чайки, крякают утки, которым невдомек, зачем гагара так рыдает в минуты своего счастья. О, вся эта жизнь в ее благословенном изобилии, когда дыхание промерзшей почвы растапливает снега и помогает пробиваться корням растений! Речной песок, где резвые журавли оставляют следы, сверкает подобно белоснежным льдинам; повсюду царят шум и гам, и вот уже стая диких гусей бросается в водоем, разрывая водную гладь, после чего вся мелкота тут же умолкает. Как-то раз один мальчишка, утомившись долгой прогулкой вдоль берегов озера, присел отдохнуть и сочинил строки, которые сейчас напевает старый Игьюгарьюк:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тюмени – первому русскому городу в Сибири – исполнилось 425 лет. Сегодня в нем более семисот улиц, и у каждой, как у всякого человека, свое имя, своя судьба, своя тайна. Этих тайн за четыре с четвертью столетия накопилось немало. Адресована читателю, интересующемуся историей края.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?