— Ой, Чет! Я беден, и Сапыр не отдаст мне Саатан, зачем тогда жить? Вот теперь Балышток приехал, он хочет ее взять, а — как же я? Мне и украсть ее нельзя — коня нет!..
— А ты спрашивал ее, пойдет она к тебе?
— Она говорит: пойду, потому что не любит Балыштока, а за него ей велит идти брат…
— Это правда?
— Пусть два равных серых сокола сядут на мои плечи и терзают грудь! — воскликнул Санаш.
Чет хитро улыбнулся, обнял Санаша и сказал ему:
— На, возьми себе моего Игреньку, только сегодня же укради Саатан! Слышишь?..
— Ой, Чет! — радостно воскликнул Санаш. — Ты как отец! Но ведь Игрений — лучший конь на Алтае. Как я возьму его у тебя? Отдай лучше Буланого и будь мне братом.
— Нет, Буланый мой старый друг! Он вырос со мной вместе. Он понимает каждое мое слово — зачем же мне отдавать друга? У меня нет больше друзей, Санаш… Садись же на Игреньку!..
— Чет, ты мне теперь лучше брата!.. — вскричал Санаш.
Чет грустно улыбнулся и сказал:
— Ну ладно, мальчик, будем братьями! Бери коня и укради себе Саатан. На нем вас никто не догонит. Он как ветер… А я… один буду… с Буланым буду…
Обрадованный Санаш не заметил прозвучавшей в голосе Чет-Челпана горькой обиды.
А в аиле снаряжалась третья группа байги.
Саатан, Балышток и еще трое алтайцев становились в ряд. Когда подъехали Чет и Санаш и все узнали, что Чет подарил Игренего, за которого Эрльдей только что предлагал Чету целый табун лошадей, — весь аил был поражен.
— Как? Лучшего коня на всем Алтае мальчишке отдал? Ой, ой! да это дурак только может сделать!..
Санаш встал рядом с Саатан.
Балышток, чуя, что с Игреним бегать опасно, отказался от байги.
Байга понеслась.
У Саатан была отличная лошадь. Сразу стало ясно, что Игрений и лошадь Саатан только и будут состязаться. Остальные наездники скоро вернулись, а Санаш и Саатан исчезли в голубой дали.
Гости Эрльдея, все еще не могшие прийти в себя от поступка Чета, обступили его и говорили:
— Взял бы у Эрльдеея табун за Игренего и дал бы двух коней Санашу!..
— И себе бы осталось!.. Экий ты чудак!
— Эй, Чет, отчего не хотел так сделать?..
Эрльдей и Утонат злобно косились на насмешливо улыбавшегося Чета, а Канакуэн с удивлением шептал Айнтаю:
— Гордый, своенравный парень!.. Ишь, даже дружбой с зайсангом пренебрег!.. Приятелем не захотел быть самому Эрльдею!
И странно, что Айнтай вдруг проникся уважением к Чету.
— Сильный человек! — сказал он громко. — Себя только знает! Мало таких на Алтае. Вот что!
Тутанхэ, стоявшая невдалеке, влюбленным взглядом смотрела на Чета, а потом подошла к нему и шепнула:
— Эй, укради меня, Чет, я поеду с тобой куда хочешь!.. Не мешкай же!
Чет вздрогнул и тихо ответил:
— Завтра… вечером…
Прошло с полчаса.
Гости зайсанга забыли про ускакавших Санаша и Саатан, но Балышток спросил Сапыра:
— Эй, Сапыр, когда же я увезу Саатан?
Сапыр хватился, вспомнил о сестре и поскакал с Балы-штоком ей навстречу.
Но молодая пара все еще не возвращалась.
Поняв, что Санаш украл девку, Балышток и Сапыр обозлились и набросились на Чета.
— Это ты подговорил Санаша!.. Для того и коня ему отдал!
Но Чет, посмеиваясь, сказал Сапыру:
— Эй, не горячись, парень! Балышток уже имеет одну жену и не даст тебе калыма столько, сколько даст Санаш! Хочешь полтабуна коней? Санаш Игреньку променяет на табун Эрльдею и половину даст тебе в калым за Саатан. Хочешь?..
Сапыр смутился и обмяк…
— Думай скорее! Санаш — сын мудрого Сутын-Кая! Это не простой сыргалык!..
Сапыр согласился. Он знал про любовь Саатан к Санашу, а заманчивые обещания Чета окончательно решили дело. Балышток же еще долго кричал, грозя Чет-Челпану… Но когда гости снова занялись едой и аракой, смеясь над ловкой кражей Саатан, он не захотел быть посмешищем и вдруг заявил, что и не думал сватать эту девку. Гости сделали вид, что поверили Балыштоку, хотя некоторые еще подтрунивали над ним:
— Такой большой и прозевал такую маленькую!..
Но вскоре в аил приехал один из пастухов и впопыхах воскликнул:
— Умер Сутын-Кай!
Все смолкли, как бы не доверяя известию. Чет громко рассмеялся и сказал:
— А Пустелянга все-таки Чубарку слопал!..
Сутын-Кая похоронили.
Вбили четыре кола в землю, набросали на них помост из сучьев и хвои, а на помост положили тело Сутын-Кая, одетого в лучшую меховую одежду и шапку.
Таков обычай.
— Сарыч и коршун съедят тело, а дух уйдет в чертоги Ульгеня!
На поминки собралось много народа.
Был и Сапыр с Кеньги, приехавший мириться с Санашем, похитившим его сестру, был и Канакуэн с братом, пожилым и приземистым Тунгаем, был Айнтай с Тутанхэ, был и Чет.
Настроение присутствующих, почитавших покойного Сутун-Кая, было печально.
Хмуро сидели старики в юрте, вспоминая умные речи Сутын-Кая на сходках зайсангов и на родовых судах.
Жена Сутын-Кая с окаменелым лицом сидела на хозяйском месте и принимала дружеские соболезнования, а дочь, 14-ти летняя Кудачи, плакала в углу юрты, спрятав лицо.
Утешать Кудачи стал Сапыр. Он подсел к девушке и что-то шептал ей на ухо. Должно быть, красивый алтаец говорил что-то интересное, потому что Кудачи скоро сквозь слезы стала улыбаться, а через несколько минут они оба незаметно исчезли из юрты. Чет заметил это и, улыбнувшись, шепнул Тутанхэ:
