Белорусы: нация Пограничья - [64]

Присоединение белорусских земель к Российской империи воспринималось представителями высшей царской бюрократии скорее как возвращение утраченного династического наследства монархии, нежели воссоединение с братьями по крови, хотя этот аспект этнической близости и совместного происхождения жителей восточных земель Речи Посполитой и великороссов также всегда отмечался. Еще императрица Екатерина II придерживалась курса правительственного национализма, более характерного, скорее, для позднего периода, стремясь насаждать российский язык среди местного дворянства и силой переводить крестьян из униатства в православие. Но для успешной реализации такой политики империя поначалу не имела в достаточном наличии ни людей, ни средств, ни понимания всего значения и целей такой политики.

Во времена Павла I и Александра I царская политика становится куда более либеральной. Местной шляхте, по сути, предлагается служить династии Романовых на равных правах с великорусским и прибалтийским дворянством, сохраняя свои обычаи, традиции и польский язык, хотя от идеи полной ассимиляции местного дворянства имперская власть никогда не отказывалась. Причем российские элиты были уверены, что основой и залогом для такой ассимиляции, или полного слияния с российским дворянством, является общее происхождение литвинского и российского дворянства. Например, в амнистии местной шляхте, которая сражалась на стороне Наполеона, изданной Александром 112 декабря 1812 г. в Вильно, говорилось: «Такой народ, имеющий испокон веков одинаковый язык и происходящий из одного племени с россиянами, нигде и никогда не может быть так счастлив и беспечен, как в полном соединении и слиянии в одно целое с могущественной и прекрасной Россией» [196]. Это предложение для шляхты былой Речи Посполитой оказалось неприемлемым, что стало одной из главных проблем внутренней и внешней политики империи. Но в первой трети XX в. российское правительство не создавало особых препятствий в культурном развитии для белорусско-литовской шляхты.

Однако постепенно государственная идеология все более насыщается этническим содержанием. Причем процесс этот в значительной степени происходит под влиянием польского национального движения. Как справедливо отметил польский социолог Р. Радик: «Распад Речи Посполитой... повлиял не только на эволюцию понятия "народа" среди поляков, но такжи и россиян... Идея российского народа быстрее наполнялась культурным содержанием в западных губерниях (сталкиваясь с польскостью), нежели в центре России» [197].

Андерсон также считает, что восстания на присоединенных землях бывшей Речи Посполитой в значительной степени повлияли на процесс формирования «правительственного российского национализма» [198]. Недаром именно в 1830-х гг. рождается знаменитая формула графа Уварова: самодержавие, православие, народность. А в законодательстве и официальном делопроизводстве Западных губерний все чаще появляются термины «русский дух», «коренное русское происхождение» и т.п.

Необходимо подчеркнуть, что еще до восстания 1830-1831 гг. российское правительство все более методично стало проводить в жизнь мероприятия, которые своей целью имели распространение русского языка и культуры в обыденной жизни Западных губерний. Эти мероприятия в первую очередь затронули шляхетское сословие. Так, с 1825 г. обязательным предметом в средних школах становится история России, которая должна была преподаваться на русском языке [199]. Министерский приказ попечителю Виленского учебного округа требовал, чтобы «народное воспитание... несмотря на разность вероисповедания, что до языка, должно быть русское», а «вся иноверная молодежь должна учиться нашему языку и знать его, она должна преимущественно учить наш язык и законы...» [200]

Что же касается крестьянского населения, то в конце 1820-х гг. властями предпринимались активные подготовительные действия в направлении будущего присоединения униатов к православию. После восстания 1830-1831 гг. эта политика выходит на первый план. И все же даже тогда многие высшие государственные сановники империи не придавали особенного значения этнической проблематике. Виленский генерал-губернатор Долгоруков в своем отчете императору, составленному в 1834 г., вначале описывает социальную структуру подчиненных ему территорий и только потом — национальную. Долгоруков выделяет два господствующих сословия — шляхту и евреев. Шляхетское сословие, по мнению генерал-губернатора, составляли поляки и «потомки первобытных русских племен, которые, слившись с первыми верой и обычаями, именуются простонародно, без различия поляками» [201]. Вместе с тем Долгоруков, несомненно, ратовал за полное слияние в культурном отношении Западных губерний с «остальной Россией», которая, по его мнению, имела на эти земли исторические права. Главными средствами сближения генерал-губернатор считал «язык и нравственное воспитание». Роль языка Долгоруков характеризует таким образом: «... во все времена, во всех странах мира,язык всегда был и будет непосредственным орудием правительств для достижения всевозможных видов и намерений. Везде господствующий язык государства как господствующее вероисповедание, как разум коренных законоположений должен иметь преимущественное уважение местными наречиями отдаленных, приграничных или новоприобретенных стран. Общее употребление господствующего языка в государстве нечувствительно сближает разнородные племена оного, истребляет самые предания давней вражды, сглаживает воспоминания о происходившем, и наконец, сливает все чуждые племена в один народ»