Беллисима - [33]

— Вы с ума сошли! Что вы сделали! Ведь он спас меня, он мой друг! Верните его немедленно!

И девочка залилась слезами.

Эльвира вошла в кабинет мужа бесшумно и застала его врасплох: Федерико рассматривал какую–то фотографию. Он хотел было незаметным жестом отправить снимок в ящик стола, но Эльвира опередила его.

—А-а! — разглядев на фотографии ненавистную фигуру Консуэло, ядовитым голосом начала она. — Хочешь удостовериться в том, что шлюха–дочка похожа на свою шлюху–мать?!

Она знала, что Федерико изо всех сил удерживает в себе желание влепить ей пощечину, но знала также, что он и пальцем не посмеет тронуть женщину.

—Не смей так говорить о них! — чувствуя себя беспомощным, как всегда, перед напором ярости жены, произнес Федерико.

—Конечно, эта девчонка пошла по стопам своей мамаши, не сомневаюсь. Как ты посмел принять ее на работу?! Конечно, ты сейчас начнешь что–то лепетать относительно ее талантов. — Эльвира сделала вид, что зажала уши руками. — И слышать этого не хочу. У женщин из этого семейства есть только один дар — отбивать чужих мужей… Об этой своей доченьке ты позаботился, а на Ванессу тебе плевать!

—Мне вовсе не плевать на Ванессу, — стараясь вразумить ее, спокойно возразил Федерико. — Она моя дочь, я о ней забочусь…

—Да? А известно тебе, что она чуть ли не каждый день приходит домой пьяная? А пьет она оттого, что в доме невыносимая обстановка. Она чувствует, что у ее папочки на стороне кто–то есть… Какая–то иная забота.

—Ты отлично знаешь, у меня с Консуэло все кончено! — скорбно отвечал Линарес.

—Да? И ты поэтому разглядывал сейчас ее плебейскую физиономию на снимке?! — не получая должного отпора, еще больше взвилась Эльвира. — Если ты хочешь, чтобы в доме воцарился покой, немедленно выгони из Дома моделей дочь этой шлюхи. Слышишь меня, немедленно!

Федерико покачал головой.

—Этого не будет никогда, — твердым голосом заявил он.

После ухода Рикардо расстроенная Йоли рассказала о том, как он ее спас от толпы мальчишек и как повез в больницу. Закончив свой рассказ, Йоли опять залилась слезами, а Артуро сказал:

—Да, надо признать, все мы ошиблись. Нехорошо вышло. Но я все равно терпеть не могу этого типа.

—Сейчас не время давать ход подобным чувствам, Артуро, — печально произнесла Габриела. — Мы обидели Рикардо, а он был ни в чем не виноват.

—Утешать его — это не по моей части, Габи, — ответил Артуро. — Это, по всей видимости, ты с охотой возьмешь на себя.

—Надо пойти расслабиться, нельзя все время находиться в таком напряжении, — заявил Рамиро. — Консуэло, дай мне пару монет…

—Мерзавец, — отчетливо произнесла Марисоль.

—Габи! Догони Рикардо! Попроси у него прощения! — взмолилась Йоли.

— Нет–нет! — Консуэло вцепилась в руку Габриели. — Куда она пойдет на ночь глядя? Завтра увидит его на работе и объяснится с ним…

Утром Эльвира, одевшись с особой тщательностью, как будто она собиралась на торжественный прием, заявилась к Консуэло.

Она решила дать бой этой простолюдинке. Она намеревалась сразить ее своим величием. Если бы ярость, бушевавшая в груди этой дамы, могла материализоваться и превратиться в пламя, от Консуэло и ее жалкого жилища осталась бы горстка пепла. Эльвира заготовила несколько ядовитых, уничтожающих реплик, которыми собиралась унизить Консуэло и показать ей всю разницу между собой, благородной особой, и ею, этой плебейкой, которая пыталась отбить у нее мужа.

Но, увидев перед собой бывшую соперницу, хоть и усталую, измученную, с красными от работы руками, но полную достоинства и какой–то внутренней силы, Эльвиру прорвало, как базарную торговку. Ветви родословного древа, уходящего могучими корнями в благородную старину, стряхнули ее с себя, как червивый плод.

—Ты, простолюдинка паршивая! — завопила она. — Мало тебе того, что ты испортила мне всю жизнь, ты еще и свою дочку пустила по той же кривой дорожке. Она теперь вертится вокруг моего Рикардо, надеясь просочиться в порядочный дом. У нас с тобой нет и не может быть ничего общего, запомни!

—И слава Богу, — спокойно отозвалась Консуэло. — Не приведи Господи кому–либо из моей семьи попасться на удочку Линаресам… И кто из нас двоих ведет себя как простолюдинка? Ты, Эльвира, похожа на рыночную торговку, которая, чтобы казаться благородной, вырядилась в пух и прах и нацепила на каждый палец по золотому перстню… Это ты меня пришла сражать наповал своими бриллиантами? Поверь, мне на них наплевать, как и моей дочери Габи. У моей дочери нет золотых колец, но у нее золотые руки и светлая головка.

—Я сотру ее в порошок, если она не оставит в покое моего сына и моего мужа, — выкрикнула Эльвира, несколько обескураженная словами Консуэло.

—А уж тут можешь быть спокойна, — заверила ее Консуэло, — я сама не позволю моей дочери встать с кем–то из Линаресов на короткую ногу. Вы нам не нужны, никто из вас! Ей твой сын так же мало интересен, как мне — твой муж! Так что ты зря пришла демонстрировать мне свои перстни, Эльвира!..

Рикардо Линарес был настолько расстроен вчерашним приемом, оказанным ему в доме Габриелы, что чуть не провалил один очень важный разговор с поставщиками из Майами. Он вел его в таком вялом тоне, что на том конце провода решили было, что Линарес не слишком заинтересован в партии тканей, но тут, к счастью, заметив состояние шефа, трубку у него перехватила его помощница Магали, и беседа завершилась, к взаимному удовольствию, на оптимистической ноте.