Беллисима - [108]

Ноздри Илианы затрепетали от гнева.

— Так, значит, вот что ты скрывала от меня все это время, — презрительным тоном сказала она. — Как я прежде не догадалась… Ты всегда вела себя странно при нем… Ты любила смотреть на него… Ты гладила пальцами клавиши инструмента, на котором он играл… Ты первая пришла к Марисоль… Значит, все это ты делала ради себя, а не ради меня! Ты скрывала свою страсть, разыгрывала из себя любящую сестру!

— Я и в самом деле люблю тебя, Илиана, — потупив голову, произнесла Патрисия.

— Ты любишь его, Рауля! И сейчас ты надеешься нас разлучить, не так ли?

— И тебе, и ему будет лучше, если вы расстанетесь, положите конец этой лжи, — выговорила Патрисия.

—Мне? Ему? Скажи лучше — тебе! — в гневе крикнула Илиана. — Убирайся! Не могу видеть тебя больше! Прочь отсюда! Прочь!.. Предательница!..

Боковым зрением Левша заметил, как в полумраке коридора, отделенного от него стальной решеткой, мелькнула тень.

Он резко обернулся и вскочил на ноги.

— Кто тут?

— Это я, брат! — перед ним был Манрике.

— Ты?!

— Я пришел, чтобы вывести тебя из этой конуры, — объяснил Манрике.

— Тебя послал Бейби? — не веря собственным ушам, спросил Левша.

— Ну да. Ведь у нас не принято оставлять в беде своих, — возясь с отмычкой, говорил Манрике.

— Это здорово! — воскликнул Левша. — А я‑то думал, мне крышка! Манрике, брат, выпусти меня отсюда.

— А ты думал, мы дадим тебе сгнить в тюрьме, — отпирая дверцу, сказал Манрике, — нет, брат, мы не те люди.

— Спасибо тебе! Спасибо тебе, брат, — с этими словами Левша кинулся на шею Манрике.

…Дальнейшее произошло в считанные секунды.

Он ощутил толчок в живот, потом резкую боль, потом почувствовал, что объятия Манрике разжались — и вот он уже лежит на ледяном полу с ножом, вонзенным в его тело.

Левша потерял сознание.

Глава 38

— О чем твой отец разговаривал с этой мерзавкой? — таким вопросом встретила Эльвира своего сына.

— Да так, ни о чем существенном, — все еще под впечатлением окончательного объяснения с Габи машинально отозвался Рикардо.

— Как это, ни о чем существенном? Ты что–то от меня скрываешь! — набросилась на сына Эльвира. Я уверена, речь шла о его завещании.

Рикардо досадливо передернулся.

— Отец находится между жизнью и смертью, а тебя волнуют такие пустяки, мама, — с горечью проговорил он.

— Именно потому, что он находится между жизнью и смертью, это меня и волнует, — заявила Эльвира, — у меня дети… они вправе рассчитывать на свою долю наследства… Неужели он вознамерился отписать все сестре своего убийцы?!

— Мама, мама, — с упреком сказал Рикардо, — неужели деньги для тебя важнее всего? Ты даже не поинтересовалась, как чувствует себя отец!

— Если он в силах видеть эту беспутную девицу, значит, с ним все в порядке, — лицо Эльвиры исказилось от злобы. — Но я не позволю ему оставить моих дочек нищими. Этого я не допущу ни за что на свете.

— Пожалуй, я поеду в участок, — не желая дальнейшего спора, сказал Рикардо. — Уверен, Ванессу уже допросили, и кто–то должен привезти ее домой.

Левшу доставили в тюремную больницу. К счастью, рана оказалась не опасной. Габи и Консуэло сидели в коридоре, ожидая, пока ему обработают рану и сделают перевязку.

Консуэло за всю свою жизнь не пролила столько слез, сколько за последние два дня. То, что случилось с ее мальчиком, было так непонятно, так ужасно! Она его упустила и теперь корила себя за это самым жестоким образом.

— Ты ни в чем не виновата, мамочка, — пыталась успокоить ее Габриела, — ты делала для нас все, что было в твоих силах.

— Значит, не все! — отмахивалась от ее утешений Консуэло. — Ведь я столько раз замечала, что Сесар — мальчик легкомысленный! Безалаберный! Доверчивый! Мне надо было в свое время как следует допросить его, откуда у него взялись деньги! И эта история с Ванессой Линарес. Разве она ему пара? Разве мать ее допустила бы, чтобы Ванесса вышла замуж за Левшу? Надо было сделать все, чтобы разлучить их! Возможно, он и влип в эту историю, стараясь пустить пыль в глаза Ванессе… И что теперь делать!

—Надо уговорить сеньора Линареса, чтобы он простил Левшу и не давал показаний против него, мама… — посоветовала Габриела.

Консуэло задумалась.

— А что? Пожалуй, ты права, дочка. — Она попыталась представить, какими именно словами буде легче убедить Федерико не вредить ее сыну, и ей показалось, что она сумеет его уговорить. — В конце концов, он перед нами с тобой в долгу… Я поеду к нему сейчас же…

Габриела не стала говорить матери о том, что Федерико намерен вернуть свой долг им обеим другим способом. Она считала его намерение бредовым и не чувствовала никакой заинтересованности в том, чтобы оно было выполнено.

Но, вопреки надежде Консуэло, Федерико не захотел пойти ей навстречу. Он был очень рад ее видеть, но меньше всего ему сейчас хотелось говорить о страшном поступке ее сына.

— Пойми, Федерико, ведь он почти дитя, — убеждала его Консуэло, — дай ему возможность исправит свою ошибку!

— Да, но сначала он должен за все ответить, — Федерико был непреклонен. — Пойми и ты меня. Твой сын должен понести наказание. Вовсе не потому, что я желаю свести с ним счеты, а потому…

— Почему же? — спросила Консуэло. В голове у нее промелькнула мысль, что Федерико хочет засадить в тюрьму ее сына вовсе не потому, что жаждет его раскаяния и исправления, а потому, что таким образом он надеется подготовить их разрыв с Ванессой. Пока Левша будет сидеть в тюрьме, Эльвира и Федерико, конечно, используют все средства, чтобы заставить Ванессу забыть о ее сыне.