Беллини - [42]

Он действительно постоянно находился в курсе всего, что было связано с подготовкой «Пирата» в Сан-Карло. Об этом ему сообщал Флоримо. Хотя тот и отдыхал тогда за городом, но все же не пропускал репетиции, которые становились все напряженнее, по мере того как приближался день спектакля.

Премьера «Пирата» состоялась 30 мая в торжественный вечер и «была отчасти неудачной» по причине болезни (или волнения) Комелли. Беллини, опасавшийся худшего, выразил надежду, что к следующему спектаклю певица поправится. В противном случае — «ничего не поделаешь! Не знаю, будет ли это фиаско на совести Рубини, а если будет, то надо думать, он не станет больше жертвовать моей музыкой ради капризов своей сумасшедшей жены».

Надежды Беллини оправдались. Второе представление «Пирата» прошло с триумфом. «Достаточно было, — пишет корреспондент газеты «И театри», — Комелли постараться исправить отдельные дефекты, не понравившиеся в ее исполнении на премьере, как «Пират», несмотря на некоторые сокращения и погрешности, получил огромный успех». В этих выражениях нетрудно заметить если не руку, то во всяком случае характер Флоримо. Теперь настала очередь изумляться Беллини.

«Я никогда бы не поверил, — пишет он в ответ, — что несчастная Комелли наберется храбрости исполнять (эту партию) со своими-то природными данными…» Словом, еще одно чудо, похожее на то, что она сотворила в Вене. Так или иначе все обошлось благополучно, и Беллини простил эту «сумасшедшую ослицу — тщеславную жену» Рубини.

Вслед за известием об успехе Флоримо отправил другу более подробный рассказ о втором представлении оперы. В театре снова присутствовала королевская семья, а также Никола Дзингарелли, которому Барбайя предложил ложу, «…чтобы тот мог стать свидетелем успеха своего любимого воспитанника. И в продолжение всего спектакля слезы радости текли по щекам этого прославленного ветерана оперы…».

Барбайя и Рубини пришли к нему в ложу выразить уважение учителю Беллини. А королева высказала свое удовлетворение оперой, пригласив в свою ложу Рубили и поздравив его. Темпераментная неаполитанская публика, как только король подавал пример, «бурно аплодировала» не только Рубини, но и Комелли и всем ансамблевым номерам. Словом, «полный триумф», как писал корреспондент.

Вскоре после премьеры «Пирата» в Неаполе Барбайя уехал в Милан, куда прибыл 7 июня. Беллини не захотел встречаться с ним. Он не мог забыть оскорблений, которые были в резком письме импресарио, особенно теперь, когда выяснилось, что, как он и предвидел, недостатки Комелли вызвали почти что провал оперы на премьере. Он был в этот момент в состоянии «сильнейшего негодования и поэтому, если бы встретился с ним (Барбайей), я не был уверен, что не наделаю глупостей».

Но Барбайя стоял в центре особого мира, вокруг которого бурлили жизнь и интересы оперного театра. Беллини, как и сотни других музыкантов, нуждался в нем. Он мог держаться с большей самоуверенностью и менее подобострастно, чем многие другие композиторы, но не решался подчеркнуто игнорировать присутствие «Наполеона-импресарио» в Милане. Чтобы соблюсти приличие по отношению к нему и в то же время не уронить своего достоинства, Беллини придумал умный выход из положения — он оставил свою визитную карточку импресарио дома, куда пришел, наперед зная, что тот отсутствует. Композитор рассуждал таким образом: «Если он захочет видеть меня, то пошлет за мной. А если не захочет, мне не стоит приходить второй раз, чтобы он не подумал, будто я нуждаюсь в нем…» И его достоинство не пострадает, потому что, когда Барбайя «…будет иметь удовольствие говорить со мной, он поймет, что я не подлец, который после оскорблений приполз к его ногам…» Если закрыть глаза на некоторую выспренность этих фраз, само по себе рассуждение не может вызвать никаких возражений, и даже сам старик Поллини одобрил этот весьма дипломатический шаг.

Рассказ Беллини о встрече с Барбайей выглядит комической сценой, персонажи которой и их диалог изображены так ярко, что и сегодня еще встают словно живые с выцветших страниц письма, посланного более века назад.

Барбайя понял, что визитная карточка, оставленная в его отсутствие, означает только одно: Беллини хочет избежать встречи. И он не стал посылать за ним, а решил подождать, пока музыкант сам придет к нему опять. Однако после чисто формального визита с карточкой прошло четыре дня, а Беллини так и не показывался у импресарио. Барбайя высказал свое неудовольствие Антонио Вилла, другу Беллини, когда они вместе обедали.

— Смотри-ка, этот «барон» Беллини так и не думает появляться, — съязвил он. — А ведь я уже четыре дня в Милане.

Вилла знал содержание письма Барбайи композитору — он читал его, так как получил для передачи Беллини в открытом конверте, и ответил немедля:

— А вы хотите, чтобы он пришел к вам после всех оскорблений, которые получил от вас?

Вот тут Барбайя дал волю своему гневу. «Он орал как дьявол», и это было очень хорошо, потому что он выпустил весь заряд желчи, который привез с собой из Неаполя и который непременно обрушил бы на Беллини, если бы встретил его сразу же по приезде в Милан. Он считал его «виноватым» в том, что «тот сделал все возможное», чтобы «Пират» не пошел в Сан-Карло. Но Вилла, «пожав плечами», усомнился в этом: