Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась - [14]

– Гвидо переживает, что ты не ешь как следует, дорогая, – перевела подруга со смехом, а он тем временем яростно жестикулировал. – Говорит, на обед у тебя всего один кусок пиццы – это ему рассказал Пьергуиди, пекарь…

Когда я запротестовала, Гвидо сам обратился ко мне по-итальянски.

– Он хочет знать, что ты собираешься готовить на ужин, – перевела Кикка.

– Скажи ему, что я не умею готовить. Может быть, пойду к Луиго и что-нибудь перекушу. Или открою банку с тунцом…

При этих словах Гвидо пришел в страшное волнение. Он подошел к моему холодильнику и, открыв его, вынул листья салата. Набрав в раковину воды, он бросил туда листья и оставил отмокать. Потом спросил, есть ли у меня паста и банка помидоров.

Я указала на шкаф и повернулась к Кикке:

– Что он делает?

– Похоже, собирается готовить тебе ужин…

– Ты что, серьезно?

Тут Гвидо вернулся к нам и сказал мне с помощью Кикки:

– Сейчас я научу тебя готовить самую простую и вкусную пасту. Такая красивая женщина, как ты, совсем зачахнет, если будет питаться одними консервами! Mamma mia, che peccato![25]

Я хотела было возразить, что зачахнуть мне точно не грозит, но промолчала и принялась наблюдать за тем, как он суетится. Гвидо тем временем раздавил чеснок, просто сжав его в своем могучем кулаке, и велел мне открыть банку с томатами, сопровождая все это комментариями, которые поспешно переводила Кикка. Я спросила, почему он не воспользовался прессом для чеснока, который я обнаружила в глубине ящика. Ужас, отразившийся на его лице, был понятен и без перевода. Когда вернулся Габриеле, они вместе принялись готовить томатный соус на медленном огне, попутно пробуя и обсуждая между собой, не добавить ли еще немного соли или, может быть, перца. Квартира наполнилась шумом, смехом и ароматами, внезапно приобретая отчетливо итальянскую атмосферу. Гвидо велел поджарить несколько ломтиков хлеба и, вынув их из тостера, натер разрезанным зубчиком чеснока и обильно смазал соусом. Потом порезал помидор, покрошил его на тосты, оставляя кусочки мякоти, сбрызнул маслом и посыпал щепоткой соли.

– Eccolo[26], — объявил он, становясь на колени и с поклоном вручая мне тарелку, прижав другую руку к сердцу.

Мы так хохотали, что только возмущения Гвидо заставили меня протянуть руку и взять тост.

– Ням! – сказала виртуальная Кикка, и камера исказила ее приблизившееся лицо. – Кростини! Традиционная тосканская закуска, дорогая. Боже, как мне хочется кусочек!

Едва попробовав, я тут же поняла зависть Кикки. Никогда еще тост не был таким невероятно вкусным, таким сладко-чесночным. Я повернулась к улыбающемуся Гвидо и протянула ему блюдо. Он аккуратно взял кусочек своей ручищей. Габриеле тоже взял ломтик, и впервые с момента их прихода в доме воцарилась тишина, нарушаемая лишь хрустом кростини и нашими «ахами».

В какой-то момент Габриеле отправился в ванную и починил бойлер, а я по настоянию Гвидо наполнила водой неоправданно – как мне казалось – большую кастрюлю.

– Для приготовления пасты, – объяснил мне Гвидо, – нужно много воды и достаточно места, чтобы перемешивать. Эта кастрюля не так уж и велика, даже для одной порции.

Заметив, что я потянулась за маслом, чтобы налить его в воду, он трагически ахнул и схватил меня за руку:

– Нет-нет-нет-нет!

Потом Гвидо объяснил, что если в кастрюле достаточно места, чтобы свободно перемешивать пасту, то нет нужды добавлять масло, чтобы она не склеилась – хватит тоненькой струйки, сразу после того как будет слита вода. Соль он добавил, когда вода уже кипела. К тому времени Габриеле вернулся на кухню, и пока мы с Гвидо суетились у плиты, о чем-то оживленно беседовал с Киккой, сняв куртку и демонстрируя ей свои мускулы, меняя позы.

– Спрашивает, считаю ли я его привлекательным. – Теперь уже Кикка не могла удержаться от смеха. – Дорогуша, это самые артистичные слесари, каких я когда-либо видела! Теперь я скучаю по родине!

Тут Гвидо что-то коротко бросил Габриеле, и тот перестал позировать перед камерой и принялся доставать листья салата и обтирать их полотенцем, сжимая кончики, чтобы впиталась вода. Бросив листья в миску, которую я ему дала, он заправил салат маслом, соком половины лимона и щедро посолил.

Габриеле жестом предложил мне попробовать – получилось очень вкусно: свежие, хрустящие листья салата, заправка с кислинкой. Я поблагодарила, и он, смущенно покраснев, поставил салат на кухонный стол. Потом они вместе с Гвидо слили воду с пасты и бросили ее в кастрюлю с бурлящим томатным соусом. Гвидо перемешал все это деревянной ложкой, хорошенько промазав каждую макаронину, а Габриеле нарвал листьев базилика и добавил в пасту.

Я достала тарелки и накрыла на стол. Мужчины вручили мне дымящуюся тарелку с пастой, и кухня наполнилась ароматом. Они жестом пригласили меня сесть за стол, а я все повторяла: «Grazie. Grazie mille!»[27], не в силах поверить, что это происходит на самом деле.

Итальянцы низко поклонились, при этом Гвидо взял мою руку и поцеловал ее.

– Ешь сейчас же, остынет – будет невкусно! Мы сами найдем дорогу. – С этими словами замечательные водопроводчики оставили меня с тарелкой домашней пасты, ожившими батареями и моей подругой, с которой мы никогда в жизни столько не смеялись.