Белки в Центральном парке по понедельникам грустят - [236]
— Никогда! Никогда! Никогда! — свирепо отчеканила Анриетта. — Никакого процента вы не получите, Шаваль. Моральный ущерб я вам, так и быть, возмещу. Разовым порядком, за всю операцию. Но не более! Больше я ни от одного мужчины зависеть не желаю. И уж во всяком случае — от вас.
— Поживем — увидим, сударыня… Но советую вам все-таки хорошенько все обдумать. Если так и будете упрямиться, я все выложу Пищалке, а ответственность взвалю на вас. Скажу, что все это делал ради нее, чтобы заслужить ее любовь, а виноваты во всем вы. И она, уж будьте уверены, поведется как миленькая. Расстарается, чтобы Марсель Гробз поменял коды. И все устаканится… Она, бедняга, от меня без ума, надо будет — на край света рванет, все для меня сделает. Учтите это, мадам Гробз… Засим — завтра встречаемся здесь же, на том же месте, в тот же час.
С этим словами Шаваль поднялся, поклонился Анриетте, слегка согнул колени перед статуей Богородицы и вышел из церкви.
Лица его коснулся свежий легкий ветерок.
После встречи с Жозианой ему стало ясно, что поступить обратно к Марселю Гробзу нечего и думать. Жозиана никогда с ним не помирится. Значит, на прокорм только и остается, что афера Анриетты. Ну ничего! Можно будет восстановить силы, приодеться, подлечиться, съездить подышать морским воздухом, записаться в спортзал, потягать гири… А когда он отдохнет как следует, там и посмотрим, что к чему. Зачем ему искать работу? Скоро на него будут работать две бабы. Ему и пальцем не придется шевельнуть. Денежки, что добудет старуха, можно будет куда-нибудь с толком вложить. Или открыть собственное дело. Впрочем, все это еще есть время обмозговать. Куда спешить?
Вчера он взглянул на счета Марселя и чуть не свалился со стула. Чтобы посчитать цифры, пришлось сощуриться! Он взял листок, карандаш, переписал, пересчитал заново… Едва не ущипнул себя, чтобы убедиться, что это не сон. Сотни тысяч евро! Какая там работа! При таком раскладе пускай старуха откармливает его, как рождественского гуся. Она будет тихонько переправлять деньги с одного счета на другой, а ему отдавать половину. Вот как они это обставят.
Шаваль завернул в «Эдиар». Ну-ка, чего взять?.. Паштета из гусиной печенки, пожалуй, хорошую бутылочку белого вина, хлеба, конечно, «Пуалан», — милое дело поджарить ломтик, а поверх, значит, паштет. Кстати, из гусиной печени или утиной? Опять-таки глаза разбегаются, не знаешь что выбрать. Да, и букет гладиолусов для Богоматери. Не то чтобы его вдруг обуяло благочестие, просто мало ли, надо соломки подстелить где только можно. На всякий случай.
Гортензия лежала на кровати и в задумчивости поворачивала ступни то вправо, то влево. Это снимает усталость и укрепляет суставы. Она весь день пробегала по городу в поисках квартиры. И везде либо полное уродство, либо слишком дорого. Гортензия уже начала понемногу приходить в отчаяние.
В руке она держала табель за второй курс в Колледже искусств и дизайна имени Святого Мартина. По оценкам средняя величина — 87 %. Лучше, чем «отлично»: «отлично» — это 80 %. На полях научный руководитель приписал коротко: «Великолепно!» — с восклицательным знаком. Ее курсовая работа, специальная модель для сети дешевых магазинов, была избрана проектом года. А придумала она ее, кстати, в метро, потому что заметила, что в моду возвращается застежка-молния. Молнии были всюду: на сумках, обуви, куртках, перчатках, шарфах, шапках… Это главная деталь сезона. Раз так, подумала Гортензия, можно сделать маленькое черное платье, очень элегантное, на длинной молнии. The zip dress! Две застежки: одна спереди, другая на спине. Молния придаст классическому платью экстравагантности, даже чертовщинки. Просто два прямых куска ткани и две застежки. Но можно до бесконечности варьировать ткань и длину. Можно носить его с декольте спереди или, наоборот, с открытой спиной, а можно застегнуть доверху. Строгий вариант или провокационный. Материал эластичный, чтобы платье было облегающим, или полегче, если нужно создать более обтекаемый силуэт, для полненьких. Производство такой модели будет стоить копейки, продавать можно по цене тридцать девять фунтов. Для магазинов типа «Эйч энд Эм» — идеально. Гортензия помчалась к своей знакомой Адели, которая держала комиссионный магазинчик рядом с ее домом, у метро «Энджел», и та тут же состряпала ей платье по рисунку. «Далеко пойдешь, детка!» — одобрительно заметила Адель. «Надеюсь!» — отозвалась Гортензия.
Отличные оценки и похвалы преподавателей, сулившие блестящую будущность, ее не тронули. «Это все прекрасно, — думала она, глядя себе на ноги, — только вот стажировки у меня на лето как не было, так и нет. А лежа на кровати и вертя ступнями, ее не найдешь. Надо встать, одеться, куда-нибудь пойти, что-то из себя изобразить… Хорошую стажировку ищут не по объявлениям в институте, не в газете. Надо ходить по барам, дискотекам, вечеринкам и выбивать их из нужных людей, прямо выдирать зубами. А я что? Разлеглась тут и таращусь себе на ноги! Аппетита мне не хватает!»
Николас предложил ей работу в «Либерти», но она отказалась. «Я хочу чего-нибудь покрупнее, поэкзотичее. Где-нибудь не в Англии, а за границей: в Милане, Париже, Нью-Йорке… К тому же мне надоело, что все время нужно тебя благодарить». — «Как хочешь, — ответил он. — Если тебе ничего другого не подвернется…» Как уверенно он говорил! Словно ни минуты не сомневался, что она все лето так и прокрутится при нем. И его спокойное, собственническое выражение лица Гортензии не понравилось.
Запретные поцелуи и первая любовь дочери, загадочные убийства и письма с того света, борьба темных и светлых сил, Средние века и будни богатого парижского кондоминиума, кровавый ритуал и лучший рецепт рождественской индейки — все смешалось в жизни Жозефины…Роман Катрин Панколь «Черепаший вальс» взорвал французский книжный рынок, перекрыв тиражи Анны Гавальда.
Тихая добрая Жозефина всю жизнь изучала средневековую историю Франции и, можно сказать, жила в XII веке. Но ей пришлось вернуться к реальности, когда ее муж с любовницей уехал в Африку разводить крокодилов, а она с его долгами и двумя дочерьми осталась без гроша в холодном, циничном Париже. Здесь ее тоже окружают крокодилы, готовые наброситься в любой момент. Как ей выжить, одинокой и слабой, среди безжалостных хищников?Популярнейшая французская писательница Катрин Панколь (р. 1954 r.) — автор полутора десятков бестселлерных романов, переведенных на все ведущие языки мира.
Новая трилогия Катрин Панколь – о прекрасных женщинах, которые танцуют свой танец жизни в Нью-Йорке и Париже, Лондоне и Сен-Шалане. Мужчины?.. Они тоже есть. Но правят бал здесь женщины. Пламенные, изобретательные, любящие, они борются за свою судьбу и не хотят сдаваться.Гортензия Кортес жаждет славы, в ней есть дерзость, стиль, энергия, и вдобавок она счастливая обладательница на редкость стервозного характера. В общем, она – совершенство. Гортензия мечтает открыть собственный дом моды и ищет идею для первой коллекции.
Роман молодой французской писательницы о любви. О том, как хрупко и нежно это чувство, как много преград на его пути. И самая главная из них – человеческое непонимание, нежелание забыть о себе и заглянуть в душу другого.
Нью-Йорк, 90-е годы. Вызывающе красивая и патологически неуверенная в себе героиня — начинающая писательница — потеряв непутевого, разгульного, нежно любимого отца, спасаясь от депрессии, сбегает из родного Парижа в главный мегаполис мира в поисках вдохновения и большой любви. Что же она там найдет, вы узнаете из романа, однако сама по себе Америка, увиденная глазами француженки, — это уже, поверьте, сильное зрелище! Катрин Панколь, прозаик, журналист и профессор-филолог, знакомая российскому читателю по романам «Я была первой» и «Мужчина на расстоянии», в особом представлении не нуждается.
Когда хозяйка книжной лавки Кей Бартольди вступила в переписку с незнакомцем, заказавшим у нее редкие книги, она и подумать не могла, сколь опасны бывают подобные связи и чем для нее обернутся невинные рассуждения об изящной словесности…Кто он, таинственный Джонатан Шилдс, назвавшийся американским писателем-библиофилом и что он знает о Кей Бартольди, живущей в маленьком городке на берегу Ла-Манша, где беснуются волны, а в ночи моргает одинокий маяк?Популярнейшая французская писательница, журналистка, автор десяти романов, переведенных на многие языки и покоривших сердца миллионов читателей, Катрин Панколь, как всегда, поражает изяществом стиля и содержания: немногие способны так пронзительно писать о любви…
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.