Бельканто - [84]

– Сеньор, – хрипло пробормотал Ишмаэль, словно в горле у него застрял кусок льда.

Командир взглянул на него сощурившись. До этой минуты он вообще не замечал Ишмаэля. До чего же мелкий паренек. Родителей у Ишмаэля не было, в отряд его записал дядя всего за несколько месяцев до их предприятия, утверждая, что в их семье все дети сперва такие, а потом становятся дылдами. Но Бенхамин уже начал подозревать, что дядя наврал. По всему было похоже, что ничего примечательного из Ишмаэля не вырастет. Однако малец изо всех сил старался не отставать от товарищей и стойко переносил все насмешки. К тому же очень полезно иметь в отряде хоть одного человечка, которого можно легко поднять и засунуть в форточку.

– Что тебе?

– Я хотел спросить, сеньор, если вы, конечно, не возражаете… – Он замялся, собрался с духом и начал снова: – Я хотел спросить, если потом будет время, нельзя ли мне сыграть с тем, кто выиграет? – Тут ему пришло в голову, что вероятность победы господина Хосокавы – пятьдесят на пятьдесят, и получается, что он попросил неправильно. – Или с тем, кто проиграет.

– Ты умеешь играть в шахматы? – спросил командир Бенхамин.

Господин Хосокава и Роксана не отрывали глаз от доски. Раньше они взглянули бы на говорящего хотя бы из вежливости, даже не понимая ни слова из сказанного им. Но теперь они уже немного понимали по-испански и не сочли нужным отвлекаться. Господин Хосокава прикидывал, как бы подстеречь вражеского слона. Роксане казалось, что она читает его мысли.

– Вроде бы, – сказал мальчик. – Я долго смотрел. Кажется, я разобрался, как играть.

Бенхамин расхохотался, но по-доброму. Он похлопал господина Хосокаву по плечу. Тот поднял глаза и поправил на переносице очки. Тогда Бенхамин опустил руку мальчишки на пешку и подвигал ее по доске – от Ишмаэля к себе, потом от Ишмаэля к господину Хосокаве, чтобы было совсем понятно. Господин Хосокава улыбнулся и хлопнул парня по плечу.

– Договорились, сыграешь с победителем, – сказал командир Бенхамин.

Ишмаэль, вне себя от восторга, занял место у ног Роксаны и стал смотреть на доску так же, как она, – как на живое существо. Сколько шахматной премудрости ему еще предстояло постичь – а времени только до конца партии!

В дверях возник Гэн. Рядом с ним стоял Месснер. Он весь казался каким-то поблекшим, только волосы по-прежнему сияли, как солнце. Переговорщик, как обычно, был одет в черные брюки и белую рубашку с черным галстуком, но его одежда, точно так же, как у всех обитателей дома, уже начинала изнашиваться. Он скрестил на груди руки и стал молча наблюдать за игрой. В юности в составе шахматной команды колледжа он ездил играть против французов и итальянцев. Он и сейчас был не прочь сыграть, но, задержись он в доме на три часа, люди снаружи будут ждать какого-то необыкновенного прорыва в переговорах.

Бенхамин застыл с поднятой рукой. Он начал понимать, что его слон в опасности.

Месснер проследил направление его взгляда. Ему захотелось сказать командиру, что главная его проблема – вовсе не слон, но, бог свидетель, тот все равно его не послушает.

– Передайте командиру, что я принес свежие газеты, – обратился он к Гэну по-французски. Он мог бы сказать это по-испански, но знал, что Бенхамин вряд ли заинтересуется его сообщением в середине хода.

– Хорошо, скажу.

Роксана Косс, не отрывая глаз от доски, приветственно махнула Месснеру рукой. Ее примеру последовал Ишмаэль, у которого уже живот сводило от страха: а вдруг он все-таки не умеет играть в шахматы?

– Вы не собираетесь нас отсюда наконец вытащить? – спросила Роксана.

– Никаких подвижек. – Месснер старался говорить небрежным тоном. – Никогда не сталкивался с такой патовой ситуацией. – Его грызла зависть к Ишмаэлю, который сидел у ног певицы. Стоило парню протянуть руку, и он мог коснуться ее колена.

– Они могли бы начать морить нас тут голодом. – Роксана тоже старалась говорить спокойно, как будто боялась помешать ходу игры. – Еда совсем не плоха, и, если бы власти хотели подвижек, наверняка присылали бы что-нибудь похуже. Наверное, не так уж сильно они хотят нас освободить, если дают нам все необходимое.

Месснер почесал затылок.

– Хм, боюсь, что в этом ваша вина. Если вы считали себя знаменитой перед тем, как приехать в эту страну, то вам стоит почитать, что о вас пишут теперь. Каллас по сравнению с вами хористка из второго состава. Если вы умрете от голода, то правительство будет скинуто в тот же день.

Роксана поглядела на него с лучезарной сценической улыбкой. Блеснули зубы – и у Месснера защемило сердце.

– То есть вы хотите сказать, что если я выйду отсюда живой, то смогу удвоить свои гонорары?

– Вы сможете их утроить.

– Господи! – пробормотала Роксана. – Вы же только что подсказали Бенхамину, как сбросить правительство. А он все пропустил.

Командир Бенхамин положил руку на слона, покачал фигуру из стороны в сторону. Слова Месснера и Роксаны обтекали его, как речная вода – камень.

Месснер смотрел на Ишмаэля. Казалось, пока командир обдумывал свой ход, паренек даже дышать забыл. Месснеру приходилось участвовать во многих переговорах, но на этот раз ему было совершенно все равно, кто победит. Впрочем, правительство побеждает всегда. Месснер только обрадовался бы, сумей террористы сбежать. Пусть воспользуются туннелем, который роют для них военные, пусть уползут сквозь те же самые вентиляционные трубы, сквозь которые сюда проникли, и вернутся в джунгли, из которых пришли. Революционеры из них как из дерьма снаряд, и именно поэтому, считал Месснер, они не заслуживают наказания, которое в скором времени их наверняка настигнет. Он их очень жалел, вот и все. Раньше он никогда не испытывал жалости к террористам.