Бельканто - [66]

– Это ведь латиноамериканская психология, да? – сказала она Гэну. – Я не буду обижаться. Очень важно не забывать о культурных различиях. – Она одарила Рубена любезной, но ничего не говорящей улыбкой.

– Мне кажется, это мудро, – ответил ей Гэн, а потом обратился к Рубену: – Она не готовит.

– Но хоть чуть-чуть? – не поверил Рубен.

Гэн покачал головой:

– Совсем не готовит.

– Она же не родилась оперной певицей! – настаивал вице-президент. – У нее же должно было быть детство! – Даже его жену, которая была из богатой семьи и росла избалованной девочкой в окружении всевозможных изысков, учили готовить.

– Возможно, но, насколько я понимаю, для нее всегда готовили пищу другие.

Роксана, которая перестала следить за разговором, снова откинулась на обитую золотистым шелком спинку дивана, развела руки и чуть дернула плечами – очаровательный жест. О, эти гладкие руки, никогда не мывшие посуду и не лущившие горох!

– Скажите ему, что его шрам выглядит гораздо лучше. Надо его как-то порадовать. Благодарение Господу, что эта девушка была рядом, когда все случилось. В противном случае ему пришлось бы просить меня зашить ему лицо.

– Должен ли я ему сказать, что вы не умеете шить? – спросил Гэн.

– Лучше, если он услышит это теперь. – Певица снова улыбнулась и пожелала вице-президенту всего хорошего.

– А вы умеете готовить? – спросил Рубен Гэна. Гэн вопрос проигнорировал.

– Я слышал, что Симон Тибо жаловался на качество еды. Он говорит так, словно знает в этом толк. К тому же он француз. Французы, как правило, умеют готовить.

– Две минуты назад я бы то же самое сказал про женщин, – вздохнул Рубен.

Но с Симоном Тибо им повезло. При упоминании о сырых курах его лицо просветлело.

– Еще и овощи есть? Слава тебе господи, хоть какой-то лучик света!

– Вот кто нам нужен, – сказал Гэн вице-президенту.

Пробираясь между слонявшимися по гостиной заложниками и террористами, они направились на кухню. Тибо сразу же устремился к овощам. Вытащил из коробки баклажан, повертел в руках, почти разглядел на гладком, будто лакированном боку свое отражение. Тибо прижался носом к темно-лиловой кожуре. Особого запаха не было, но все же от плода исходило что-то темное и земляное, что-то очень живое, и Тибо сразу же захотелось впиться в баклажан зубами.

– Хорошая кухня, – сказал он. – Разрешите мне взглянуть на ваши сковородки.

Рубен открыл перед ним все ящики и шкафы, и Симон Тибо провел тщательную инвентаризацию: проволочные венчики для сбивания, миски для смешивания, ручные соковыжималки, пергаментная бумага, пароварки. Кастрюли всевозможных форм и размеров, от самых крохотных до громадных – тридцатифунтовых, куда мог спрятаться не очень крупный двухгодовалый ребенок. То была кухня, где можно приготовить ужин на пятьсот персон. Кухня, способная накормить массы.

– А где ножи? – спросил Тибо.

– Ножи висят на ремнях у этих разбойников, – ответил вице-президент. – Они намереваются то ли изрубить нас на фарш, то ли нарезать ломтиками.

Тибо побарабанил пальцами по стальной столешнице. Весьма красивая штука, но у них с Эдит в Париже столешницы мраморные. Ах, как славно раскатывать на мраморе тесто для пирога!

– Идея неплохая, – сказал он. – Очень неплохая. Раз уж они забрали все ножи. Гэн, пойдите и скажите командирам, что мы стоим перед выбором: либо готовить себе пищу, либо есть сырую курятину – если, конечно, им не претит сырая курятина. Скажите им, что мы осознаем свою моральную ненадежность и понимаем, что давать нам в руки режущий инструмент можно только под усиленной охраной. Попросите их прислать сюда обеих девушек и еще, может быть, того самого мелкого мальчишку.

– Ишмаэля.

– Да, парня, который может взять на себя всю ответственность, – сказал Тибо.

Произошла смена дежурного наряда – по крайней мере, Гэн видел, как два юных террориста натянули бейсболки и вышли за дверь, но Кармен он так и не заметил. Если она уже вернулась, то находится сейчас в той части дома, куда заложников не пускают. Со всей возможной осмотрительностью он искал ее повсюду, куда ему разрешалось ходить, но безрезультатно.

– Командир Бенхамин, – обратился он к командиру, который в столовой читал газету с ножницами в руках: он вырезал из нее все посвященные террористам материалы, как будто цензура могла помочь держать заложников в неведении. Телевизор вещал все дни напролет, но заложники неизменно изгонялись из комнаты, пока передавали новости. Однако кое-что до их ушей все же долетало. – В нашем рационе произошли некоторые изменения, сэр. – Конечно, Тибо был дипломатом, но Гэн считал, что у него больше шансов добиться желаемого. Тут все дело в характерах. У француза было слишком мало опыта в почтительности.

– Какие изменения? – не поднимая головы, спросил командир.

– Продукты присылают неприготовленными, сэр. Просто коробки с овощами, сырых кур. – Хорошо хоть, что куры битые и ощипанные. Кто знает, вдруг недалек тот день, когда курятина явится к ним своим ходом, равно как и молоко, которое надо будет вручную добывать из козы.

– Так приготовьте еду. – Он вырезал заметку с третьей страницы.

– Вице-президент и посол Тибо уже собрались это сделать, но они вынуждены попросить вас о предоставлении им нескольких ножей.