Белка, голос! - [74]
Шестнадцатое.
Семнадцатое.
Море. Ты чувствовала море. Море, по которому ты дрейфовала. Катамаран напоминал люльку. Тихий океан занимает треть поверхности земли. Ты чувствовала его огромные размеры. К этому времени катамаран сильно отнесло на запад. Вы находились к югу от экватора, однако этот морской путь не вёл к Таити. Этот путь вёл к другому архипелагу. Почти тем же маршрутом систематически курсировал один корабль. Транспортное судно. Ты увидела его силуэт на горизонте и спросила себя: «НЕУЖЕЛИ Я ПРОЗРАЧНАЯ?» Ты увидела, как силуэт становится всё больше, и спросила себя опять: «НЕУЖЕЛИ Я ПРОЗРАЧНАЯ?»
«Я НЕ ТАКАЯ», — ответила ты.
«Я МАТЬ», — ошибочно предположила ты.
Однако это выжженное в мозгу ложное воспоминание встряхнуло тебя, ведь у тебя тоже были сосцы для кормления детёнышей.
Оно пробудило тебя.
Поэтому ты отправила сигнал SOS. Гав-гав-гав!
17 ноября 1975 года к востоку от линии перемены даты в три часа дня по местному времени тебя спасло транспортное судно. Ты стала лаять с носа судна, от этого лая очнулись гавайцы на корме (люди, как и собака, от крайнего истощения лежали и бредили) и ошеломлённо смотрели, как в море перед их глазами проплывает надежда. Они что было мочи свистели и махали руками. Ты не могла махать руками, поэтому махала хвостом. Команда корабля заметила их, и тридцативосьмидневное морское путешествие подошло к концу.
Закончилось, Гуд Найт. А где же ты теперь?
Транспортное судно шло по маршруту от берегов США к четырнадцатому градусу южной широты.
Это была не включённая в состав метрополии территория США. Американское Самоа. На главном острове, Тутуила, они планировали загрузить большую партию консервированного тунца. Около тридцати процентов всех рабочих сил Американского Самоа на острове Тутуила были заняты на консервном заводе, они отправляли консервированного тунца южнотихоокеанского производства. Пока ещё не сменилась дата — 17 ноября, трое потерпевших бедствие оказались в порту Паго-Паго острова Тутуила. Кроме того, среди потерпевших бедствие была зарегистрирована одна собака. Немецкая овчарка. Это ты. Ты совсем осунулась. Сильно ослабла. Ты стала собакой с четырнадцатого градуса южной широты, однако в течение нескольких недель не осознавала реальности. Тебе по-прежнему казалось, что тебя выгнали с острова Оаху на двадцать первом градусе северной широты и теперь ты на катамаране, терпишь бедствие в безбрежных водах. Однако на самом деле ты теперь была собакой острова Тутуила. Ты стала собакой четырнадцатого градуса южной широты. С главного острова в Американских Гавайях ты переместилась на главный остров Американского Самоа. Эти два острова разделяло расстояние в четыре тысячи двести километров, но ты просто перемещалась по огромной территории Америки.
После дрейфа в течение тридцати восьми дней.
Спасённые люди не говорили ничего о подробностях своих скитаний. Из уст троих гавайцев не прозвучало ни слова о том, что на самом деле происходило в течение этих тридцати восьми дней. Они нарушили все возможные табу. Что они должны были рассказать? «Это… было ужасное путешествие», — говорили они коротко, а затем замолкали. Один из них ещё добавил, что больше никогда не ступит на борт катамарана. А затем из международного аэропорта Паго-Паго они вернулись на Гавайи.
А ты не вернулась.
Тебя специально оставили. Чувствуя страх перед тобой, гавайцы настаивали на том, что собаку нет необходимости возвращать. Ты видела, как они нарушали табу, поэтому тебя бросили. Ты не последовала за ними. Три человека на корме, последние оставшиеся в живых, не были твоими хозяевами. Скорее наоборот, они служили тебе, словно бы исполняя какую-то церемонию. Поднося тебе печень, члены и яйца. Поднося тебе внутренности выловленной рыбы. У тебя не было хозяина, нового хозяина не появилось, всё, что ты приобрела, — это ложные воспоминания: «МОИ ДЕТИ! ЩЕНКИ!» Поэтому с ноября по декабрь 1975 года ты оставалась здесь.
На острове Тутуила, на четырнадцатом градусе южной широты.
Никто тебя не содержал, однако тебе регулярно давали еду, так проходил день за днём. Сначала ты жила на территории ведомства. Ты худела. Самоанцы, служившие в местном правительстве, окликали тебя: «Набирай вес, потерпевшая бедствие псина!», давали тебе остатки таро, бросали рыбу. «Опять подношения… опять ритуал», — думала ты. Ты начала набирать вес, однако по-прежнему ещё находилась в забытьи. Чистокровная овчарка бросалась в глаза среди беспородных псов острова Тутуила.
В твоём внешнем виде было величие. Поэтому местные псы тебя избегали. Ты выходила на пляж. Смотрела на море. Всматривалась в горизонт. Горизонт, горизонт, горизонт. «Я ТЕРПЛЮ БЕДСТВИЕ. ЭТОТ КАТАМАРАН ИМЕЕТ ФОРМУ ОСТРОВА», — думала ты. Вокруг кокосовые крабы.
Ты постепенно привыкла к запаху портящихся кокосов. Остров, чувствовала ты. Со второй недели декабря в тебе начало зреть осознание того, что это остров. «Я ЧТО… НА ОСТРОВЕ?» Ты не могла понять, что это остров на четырнадцатом градусе южной широты. До 1951 года здесь находилась американская военная база, и это ощущение, запах военной базы, словно бы отложенный в верхних слоях почвы, посеял в тебе семена сомнений. И для острова на двадцать первом градусе северной широты здесь было слишком много дождей.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тэру Миямото (род. в 1947 г.) — один из самых «многотиражных» японских писателей, его книги экранизируют и переводят на иностранные языки.«Узорчатая парча» (1982) — произведение, на первый взгляд, элитарное, пронизанное японской художественной традицией. Но возвышенный слог пикантно приправлен элементами художественного эссе, философской притчей, мистикой и даже почти детективным сюжетом.Японское заглавие «Узорчатая парча» («Кинсю») можно перевести по-разному, в том числе и как «изысканная поэзия и проза».
Ёсиюки Дзюнноскэ (1924–1994) — известный писатель так называемой «третьей волны» в японской литературе, получивший в 1955 г. премию Акутагава за первый же свой роман. Повесть «До заката» (1978), одна из поздних книг писателя, как и другие его работы, описывает частную жизнь, отрешённую от чего-либо социального, эротизм и чувственность, отрешённые от чувства. Сюжет строится вокруг истории отношений женатого сорокалетнего мужчины Саса и молодой девушки Сугико, которая вступает в мир взрослого эротизма, однако настаивает при этом на сохранении своей девственности.В откровенно выписанных сценах близости, необычных, почти неестественных разговорах этих двух странных любовников чувствуется мастерство писателя, ищущего иные, новые формы диалогизма и разрабатывающего адекватные им стилевые ходы.
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Содержание:ЛОУЛАНЬ — новеллаПОТОП — новеллаЧУЖЕЗЕМЕЦ — новеллаО ПАГУБАХ, ЧИНИМЫХ ВОЛКАМИ — новеллаВ СТРАНЕ РАКШАСИ — новеллаИСТОРИЯ ЦАРСТВА СИМХАЛА — новеллаЕВНУХ ЧЖУНХАН ЮЭ — новеллаУЛЫБКА БАО-СЫ — новеллаВпервые читатель держит в руках переведенную с японского языка книгу исторических повестей и рассказов, в которых ни разу не упоминается Япония. Более того, среди героев этих произведений нет ни одного японца. И, тем не менее, это очень японская книга. Ее автор — романист, драматург, эссеист, поэт, классик японской литературы XX в.