Белка - [9]

И Рябинкин взмахнул рукой, показывая на заваленный яствами стол. Грохнул рюмочку и склонился над Пахотнюком:

- Не бойся, Егор Тимофеевич, осилим мы эти выборы. Не такое проходили.

Сел, пошамкал стариковскими губами, потом вдруг стукнул по столу:

- А не отведать ли нам бегемотика? Никто его не ест – так, глядишь, и протухнет.

Рябинкин сгрёб со стола пару тарелок, вилку и нож и стал пробираться вдоль стола к постаменту с бегемотом.

- А знаешь, почему Твердищева левой рукой ест? – зашептала Серафима Сигизмундовна. - Её благоверный хорошо оприходовал, теперь рука не гнётся. А знаешь, за что?

- Знаю, - буркнул Пахотнюк. – Она бутылку рому заграничного в заначке у него нашла и в одно рыло вылакала, пока он на службе был. Он рассказывал.

Тем временем Рябинкин добрался до бегемота, приладился к филейной части и вонзил в неё нож, дабы откромсать нежнейший кусочек…

Постамент вздрогнул. Огромная туша зашевелилась и стала подниматься на ноги.

Раздался женский визг. Зазвенели бьющиеся тарелки. Бегемот с налитыми кровью глазами сполз на пол и угрожающе направился к центру стола.

В одно мгновение зал наполнился перепуганными людьми, бегущими в разные стороны. Рябинкин, размашисто крестясь левой рукой, а правой прижимая к груди тарелку, понёсся к окну. Бегемот, словно пробуждаясь от долгого сна, встряхнул головой и с невообразимой для его габаритов скоростью побежал вдоль стола. Развернулся, поскользнулся на повороте, но тут же вскочил и погнался за мелким чиновником Хутькиным, у которого изо рта торчал недоеденный огурец. Сбил запутавшуюся в скатерти тетку. Из задней части бегемота при этом непрерывно сыпались тушки цыплят, коими он был фарширован. Хутькин, поскользнувшись, рухнул на пол и тут же был растоптан вместе с огурцом. На пути бегемота теперь оказался до смерти перепуганный Рябинкин, который догадался, наконец, бросить тарелку и повис, раскачиваясь, на плотной гардине, изо всех сил карабкаясь вверх. Бегемот снова развернулся и понёсся в противоположную сторону – к выходу из зала. Сбив ещё пару людей, он уже приближался к дверям, когда те внезапно раскрылись, и на пороге оказался Карл Мюллер, смотритель морга, в кожаном фартуке и с топором в руках. Меткий бросок – и топор с хрустом вонзился до самого обуха в череп бегемота. Тот обмяк и шлёпнулся мешком на пол. Над залом пронесся облегчённый вздох.

Пахотнюк, пытавшийся в этот момент продраться к выходу через толпу, которая пёрла отчего-то в противоположном направлении, растолкал всех и подобрался к Карлу, схватившись ему за руку и остервенело потрясая ее:

- Недожарили, сволочи… Уволю… А ты молодец. Как вовремя! И топор удачно прихватил.

- Ну, как же на банкете без топора? – спокойно ответил Карл. – Выпивка есть ещё?

- Да хоть залейся.

Столы скоренько поправили, убрали трупы и разбитые тарелки, сняли с гардины Рябинкина, бегемота вернули на постамент и продолжили банкет. Спел местный Карузо, выступили девочки, одетые цыплятами, толкнул речь главный промышленник, пожаловавшийся, что розничные торговые сети не хотят брать их яблочное пюре «Сюрприз». Затем завели музыку, и желающие пошли плясать. Особенно разошёлся хромой Рябинкин, который утащил у кого-то из ряженых девушек кокошник, нацепил его себе на голову и принялся отплясывать смесь из гопака, самбы и нижнего брейка, да так лихо, что ему устроили настоящую овацию. Возвращались к столам, хлопали по рюмочке и снова пускались в пляс.

Не было, пожалуй, ни одного человека в зале, включая хмурого Попова, который не мог бы не признать – банкет удался.

V

Очнувшись, Егор Тимофеевич долго не мог понять, где находится. Темно. Трудно дышать. Снизу холод пробирает. Оказалось, упал в кабинете с дивана, а сверху на голову свалился сюртук.

Привстал. Виски стиснуло, перед глазами поплыло. Во рту сушь, в правой части живота потягивает печень. Ползком добрался до сейфа. Дрожащими руками вставил ключ в замок. Открыл. Подивился, что спирта осталось меньше половины емкости. Когда выпил, вспомнить не смог. Никакой подходящей посуды поблизости не нашлось, решил пить из горла. Так и приложился, сидя на полу, к горлу тридцатилитровой бутыли. Внутри всё обожгло. Зажевать было нечем. И всё же немного полегчало почти сразу. В дверь отрывисто стукнули, и вошёл Егубин.

- Доброе утро, - улыбнулся он. - Разрешите-с?

- Да вошёл уже, - пробормотал Пахотнюк. – Чего тебе?

- Да вот-с, вы вроде как вчера денег обещали выделить на строительство вокзала…

- Я? Денег? – Пахотнюк наморщил лоб. - Если только по пьяни… Денег-то нету. Ты знаешь, во сколько вчерашний банкет обошелся? Три твоих вокзала. Будешь? – он кивнул на бутыль.

- Благодарствую-с, у меня с собой, – Егубин извлёк из кармана плоскую фляжку и отпил немного, пробормотав: - Ваше здоровьице-с.

Потом постоял, подумал и добавил:

- И всё-таки зря вы, Егор Тимофеич, так с вокзалом. Выборы на носу. Скажут – что же глава третий год никак маленькую такую сараюшку достроить не может? Непорядок-с...

- Ой, черт, - потирая голову, простонал Пахотнюк. – Ну, нашёл ты время нудеть…

В это время в дверь снова постучали.

- Да! – крикнул Глава.