Беличий Песок - [15]

— Я научусь всё делать, как настоящие пропушиловцы, — сказал он, — Наберу гору шерсти! Чтобы всегда можно было поменять её на корм. Чтобы у тебя всегда были орехи…

— У меня и так всегда есть орехи, — улыбнулась грызунья, — Хруродарствую, бельчонок. Я всегда рада когда ты обо мне заботишься… но пусть это тебя не задерживает.

— Но ты самое дорогое что у меня есть, — ласково цокнул Хем.

— Верю, — смущённо повела ушками Майра, — Но я здоровая белка, Хем, так что сама могу добыть себе орехов. Может быть когда я буду старой и дряхлой, мне действительно понадобится твоя помощь.

— Ты самая лучшая белка-мама, — потёрся носом о пушнину грызь.

— Я самая обычная белка-мама, — хихикнула белка-мама.

Когда большая вода более-менее спала, а на отдельных побегах деревьев появились жирные почки, вот-вот грозящие развернуться листочками, Хем окончательно собрался, и налопавшись на дорожку едой, вышел в направлении, указанным Раждаком. Впереди его ждали сотни и сотни килошагов по берегам рек, холмам и лесам Кишиммары.

…

Пропушилово находилось на одной из речек, впадавших в Большую, текущую на север. Вокруг на тысячи килошагов раскинулись светлые пихтовые, лиственничные и еловые леса, на юге переходящие в степи, а на севере в более тёмную тайгу. Как-то сложилось, что это цоковище, появившееся как и все остальные, разрослось до весьма больших размеров и теперь было центром общественной жизни. Соразмерно общебеличьей привычке обитать в лесу, а не в муравейнике, сдесь не селились ремесленники — они лишь сбегались сюда обменяться товарами и знаниями. Поэтому хотя жили постоянно в Пропушилово только немногие грызи, в основном старики да больные, пушей там обычно толклось достаточно. Цокалище имело широкие дорожки, прокатанные тележками, и по сторонам от них находились огороженные кустами участки с гнёздами, грызницами и хранилищами добра; участки стояли отнюдь не вплотную, а через обширные куски леса или поля, так что всё Пропушилово занимало довольно большую местность. Сдесь в частности были места сбора древообработчиков, каменьщиков, грибников, и так далее. Благодаря тому что довольно давно какому-то грызю пришло под уши записывать цоки на бересте, теперь каждое такое собрание могло сохранять ценные сведения и надёжно передавать их из поколения в поколение. Как правило свитки хранились в незатапливаемых погребах, обложенные мхом, и сохранялись весьма длительное время. Особо ценные данные записывали на каменных пластинках — в округе попадался слойчатый камень, который легко расколоть на почти ровные пластинки; эти, если не разбить, сохранятся необозримо долго.

Как раз такие записи изучала грызунья Хвойка, ибо на следующий год ей предстояло много поработать головой, так как её выбрали ответственными ушами по цокалищу; хорошо еще что не лично-ответственными. Резиденция отушей (ответственных ушей) находилась на ничем не примечательном участке, довольно близко к окраине Пропушилово; сдесь хранили записи, соразмерно которым можно было узнать, сколько пушей обитает в области, сколько собрается грибов, зерна и так далее. Всё сдесь было пропитано духом напряжения мозгов, ибо даже столбы были исчерчены схемами, когда кто-то что-то кому-то доказывал в очередной раз.

— Погрызище какое! — громко цокнула Хвойка, — Из этого околотка поставляли воистину ценные вещи.

— Хвойка-пуш, — повёл ухом старый грызь, — Это нам ценные вещи, а им пожить ещё охота.

— О, великий огород, обезы! — закатила глаза белка, — Какой кошмарище-то!

— Ты их видела?

— Нет вообще-то, — задумалась Хвойка, — Но Раж-пуш, это всего лишь животные.

— Мы с тобой тоже всего лишь животные, — заметил грызь, — Обезы бывают разные. В джунглях их полно разных видов, у нас даже есть их описания и рисунки. Большинство вполне спокойные зверьки, но чёрные с короткой шерстью — это очень опасные твари. Они собираются устойчивыми стаями и действуют на редкость разумно… Кстати об этом. Это очень хорошо, что грызи решили уйти из Лигачного.

— Поч? — прицокнула белка.

— Потому что если обезы будут постоянно наблюдать, как работают топором, и красть топоры, то рано или поздно они сами научатся ими пользоваться. Ты знаешь что они кидаются камнями и используют дубины, когда охотятся? Думаю, они могут научиться и использовать огонь.

— Тебе же обратным концом твоей ботвы, — улыбнулась белка, — Мы с тобой используем огонь, бывает что и охотимся, однако от нас никто не убегает.

— Потому что мы не нападаем первыми, Хвойка-пуш. Обезы же нападают просто так. Не как волки и не как тигры. Вероятно, им просто нравится драка.

— Значит их нужно прилапнить, — вздохнула Хвойка, — Если стая настолько злая, придётся тупо убить их, а молодняк попытаться воспитать другим образом.

— Моё цокало что убить их не так-то просто.

— А моё цокает что если никого не найдётся, моё пойдёт туда лично. Правда моё рассчитывает всё же что найдётся, — уточнила белка.

Так как она недавно перецокивала с отушами Клычного, сборного места пропушиловцев, рассчитывать у неё причины были. При помощи новых хитрых приспособлений и обмена опытом, пропушиловцы уже извели в области не только всех рвачей, но и совершенно прилапнили волков, которые теперь не только питались овцами, но и работали вместо них, подставляя бока под вычёсывание. Немудрено, что сложная задача, каковая вставала в полный рост в связи с наличием обезов, должна была заинтересовать этих специалистов. Так что Хвойка потёрла лапы, глядя на карту, принесённую одним из разведчиков — цокалище Лигачное находилось далеко на юге, в тропических лесах, за степями и пустыней; однако добраться туда было не так то сложно, если ветер способствует.