Белее снега, слаще сахара... - [38]

— Не забывай, что мой дед был водовозом, — король ничуть не обиделся и руку не убрал, только обнял меня покрепче. — В предках у меня не только короли. Простолюдинов — ровно половина.

Я передумала вырываться. В медвежьей шубе, под королевской рукой, мне было тепло и спокойно. Наверное, так спокойно мне не было никогда в жизни. Где-то я уже слышала такие слова…

— Староста рассказал, что не хотел выдавать дочь за того парня, — заговорил король. — Он — кузнец, вроде как не пара. Только кузнец-то оказался не промах, настоял на своем. И дом построил, и работал, как проклятый, чтобы свадьбу сыграть. Ну и девчонка ни за кого больше не хотела… Папаше пришлось уступить. Сейчас они все счастливы.

— Они боролись за счастье, — сказала я назидательно. — Главное, чтобы и дальше все были счастливы, чтобы не ошиблись с выбором. Чтобы это и правда была любовь, а не прихоть.

— Разве в таком деле можно ошибиться? — король бросил вожжи, но дорога была одна, и лошади бежали дружно, не теряя направления. — Любовь или не любовь — это сразу понятно. Мейери, выходи за меня!

27

— Вы пьяны, ваше величество! — я вывалилась бы из саней, если бы король не держал меня, прижимая все крепче.

— Может, это и придало смелости, — сказал он. — Стань королевской невестой, а потом и женой. И не бойся ничего. Все мои предки женились по любви, не хочу нарушать традицию.

«Так предлагаешь стать женой или невестой?», — подумала я, и настроение испортилось окончательно.

— А у вас уже и любовь, ваше величество.

— Не притворяйся, — он прижался лбом к моему виску. — Ты же знаешь, что я влюбился в тебя с первого взгляда. Еще в той лачуге в лесу, куда меня привела белая птица…

— Вы точно пьяны, — я оттолкнула его, насколько это было возможно сделать, сидя плечом к плечу в узких санях.

— Пьян от любви, — согласился он. — Я ведь ни на день про тебя не забывал, Мейери. Только о тебе и думал. А когда встретил второй раз — совсем потерял голову. Ты такая… такая… лучше тебя никого нет.

— Тогда зачем уговариваете меня участвовать в отборе невест? — сказала я жестко. — Просто женитесь — и всё.

Он смутился.

Смутился так, что даже чуть отодвинулся от меня.

Вот она — цена мужским словам. «Выходи за меня!». А как потребовали дела, а не слова — сразу что-то не так.

— Это будет выглядеть некрасиво, — попытался объяснить мне король, и голос у него был виноватый. — Мы еще год назад объявили об условиях женитьбы, приехали девицы со всего королевства… Если им всем сразу отказать, они будут оскорблены. Лучше участвуй в отборе, выиграй, и мы поженимся. Все по закону. Ты же сама этого хочешь, Мейери?.. Ведь хочешь?..

— И какие условия отбора? — спросила я недовольно.

Но король не заметил недовольства. Наверное, обрадовался, что я не стала спорить.

— Надо отгадать три загадки, — радостно сказал он. — Это я придумал — три загадки, чтобы взять в жены самую умную. Зачем мне пустоголовая красотка? Народу нужны умные правители.

— Да уж, с вами-то народу отменно повезло, — заметила я, но король не понял иронии. — А если не отгадаю?

Он засмеялся и поцеловал меня в щеку:

— Конечно, отгадаешь. Я ведь скажу тебе ответы.

Лошади бежали бодро, и впереди уже засияли огни Арнема. Я прижимала к груди горшочек с закваской и слушала, как король Иоганнес расписывает наше счастливое и светлое будущее.

Едва мы въехали в город, и за нами заперли ворота, я попросила остановить сани.

— Зачем? — удивился король, но послушно натянул вожжи. Лошади встали, и я выбралась из саней, взвалив на плечо медвежью шубу мастера Лампрехта.

— Ты куда это? — поразился король. — Мейери! Обиделась? Да что я опять сделал не так?

— Все не так, — ответила я сухо. — Вы предлагаете мне обман? Считаете, это правильно — начинать новую жизнь с обмана? Вы король или внук водовоза?! Подсказать ответы! Говорите, что не желаете расстраивать девушек, а сами уже разбили их мечты и надежды. Да еще так низко! И мне предлагаете участвовать в этом обмане.

Король слушал меня, стиснув зубы, и желваки так и играли на скулах.

— А мои мечты и желания не учитываются? — спросил он, когда я замолчала.

— А мои? — крикнула я.

Улица была пустой, только в самом конце фонарщик зажигал последние фонари.

— Опять мне отказываешь? — спросил король. — Ты станешь королевой…

— А что в этом хорошего? — возмутилась я, благоразумно говоря потише, чтобы фонарщик не услышал. — Сидеть в клетке, как твоя сестра, в окружении глупых куриц, вроде «милой Клерхен»… Вот счастье-то! — от возмущения я перешла на «ты». — Мне разрешат готовить сладости? Нет! А если и разрешат, кого я буду ими угощать? Только тебя! Ты растолстеешь через год и будешь самым толстым королем в мире! А твои придворные будут насмехаться надо мной — бывшей лавочницей, вдруг примерившей корону.

— Никто не посмеет!

— Да что ты! — сказала я с издевкой — А что происходило с прежней королевой, помнишь? Не забывай, я в школе училась. Нам учитель рассказывал, как дворяне подали твоему отцу петицию, что не желают видеть на троне дочь водовоза.

— Мой отец и слушать их не стал!

— И сколько он правил после этого? Так и начались мятежи! Хочешь повторить? Чтобы погибнуть безвременно, и оставить своих детей сиротами?