Белая тетрадь - [28]

— А как же костер? Не будешь разводить? — робко предположила я, отгребая от себя ветки. После такого резкого перехода от полудремы к бодрствованию голова опять начала кружиться.

Ксиль только плечами передернул:

— Спичек нет. А сама не можешь? Ты же равейна.

— Нет. Сейчас — не могу. И будь любезен, оденься, — проворчала я, отворачиваясь. Смотреть, как Максимилиан отряхивает соринки с груди и живота было почему-то неловко. Князь фыркнул, но скомканную рубашку подобрал, расправил и надел, правда, не утруждая себя застегиванием пуговиц, а потом принялся укладывать деревяшки в подобие шалашика. — Не совсем понимаю, зачем вообще понадобилось раздеваться, да еще на глазах у смотрителей, — добавила я, скрывая смущение.

— Рубашку пожалел, я сейчас так хорошо крылья контролирую, чтобы ее ими не порвать. К тому же так сложно было устоять, — пакостливо улыбнулся Ксиль. — Они же этого хотели… Подсознательно, разумеется. А кое-кто даже вполне осознанно представлял себе довольно… хм… интересные сюжеты. Любители мальчиков. Нет, я понимаю, Орден, полувоенная организация, с девушками проблемы…

— Ясно, — я покраснела и быстро сменила тему: — Ты точно спички не взял?

— Нет, — он качнул он головой, но сразу обнадежил: — Не переживай, без спичек обойдемся.

— А как? — мне стало любопытно. Магией шакаи-ар не владели, по крайней мере, стихийной.

— А так!

Ксиль быстро разворошил груду дров, выбрав несколько палочек, какой-то мелкий и легкий мусор, вроде сухого мха и трухи. Я с интересом следила за его действиями. Вот он сгребает мох в кучу, совершает сложные, почти мистические манипуляции с палочками, и…

— Фу, — разочарованно протянула я, когда из трута повалил дым, а через некоторое время стараниями Ксиля и огонек показался. — Это же трение просто.

Он рассмеялся, не зло, но обидно:

— Ты точно домашний ребенок, Найта. Все либо спичками, либо магией. А если ни того, ни другого нет?

— Ну…

— «Ну»! — передразнил меня он и опять улыбнулся: — В жизни все надо уметь. Мало ли что пригодится.

— Все равно у меня бы не получилось, — я нахохлилась и подтянула коленки к подбородку. Мне было завидно. Самую капельку, но все-таки.

— Злись чаще, тебе идет, — хмыкнул Ксиль. Костер разгорался все сильнее, и вскоре около него уже действительно можно было греться. Я потянулась к нему… и охнула, когда оперлась на больное запястье — то самое, которое выкрутил Ксиль во время «кормежки».

— И почему шакаи-ар такие садисты… — пробурчала я, потирая руку.

— В смысле? — хитро сощурился князь. «Зуб даю, что он все понимает», — подумала я, но все-таки постаралась сформулировать вопрос. Раз уж Ксиль настроен разговорчиво и благожелательно, почему бы не прояснить некоторые моменты? Один знакомый целитель точно бы одобрил такое поведение.

— В смысле, что ваши жертвы чаще умирают не от потери крови или силы, а от переломов и болевого шока. Это врожденная жестокость или приобретенная? — не знаю, как это вышло, но вопрос получился очень Дэриэлловским: спокойным и слегка снисходительным. Впрочем, Ксиль даже не обиделся.

— Хм… А ты знакома с механикой процесса? — вкрадчиво спросил он с тем же выражением, с каким говорил о тайных мыслях смотрителей в полувоенной организации… Тьфу ты!

— Нет! — ответила я, пожалуй, слишком поспешно. — Я таким не интересуюсь.

— Таким … Скажешь тоже, — искренне обиделся князь. — Ты еще сморщи носик и скажи, что это неприлично и неподобающе. Впрочем, неважно. Слушай. Голод — это не просто желание набить желудок. Есть, конечно, и физическая сторона, но если бы дело было только в ней, я бы предпочел ограничиться чашкой кофе и парой бутербродов. Ну, или лосось, запеченный на гриле… Э-э, ну, это не к теме. Так вот. Голод — это, скорее, истощение. И во время процесса я не только пью кровь, но и вытягиваю жизненную силу и магию — это энергетический голод. Фактически кровь нужна только как проводник. Обычно сильным князьям достаточно маленькой ранки, нарушающей кожный покров. А старейшина может тянуть силу и одним прикосновением… — на лицо его набежала тень, словно вспомнилось что-то неприятное. — Есть еще третья сторона — эмоциональная, и этот голод тоже требует утоления. Но в обычном состоянии человек испытывает слишком мало эмоций. Приходится… э-э…

— Стимулировать? — подсказала я. Дэриэлл может мной гордиться.

— Вот-вот. Способы разные. Поиграть в смертельные прятки, выскочить из-за угла, сломать руку… Поцеловать, в конце концов, — в голосе вновь появились опасно-тягучие нотки. У меня мурашки по спине побежали. — Тоже хорошая стимуляция эмоциональных взрывов. Но проще всего, конечно, причинить боль. Иногда увлекаешься настолько, что не можешь остановиться. Ведь чистые эмоции и жизненная сила текут рекой. Боль — простой выход, но можно и просто напугать или соблазнить… Эффект в любом случае будет одинаковый.

— А что предпочитаешь ты? — идиотский вопрос вырвался прежде, чем я заткнулась. Максимилиан выразительно коснулся языком кончиков клыков.

— Совмещаю. Но лучше всего, когда жизнью делятся добровольно. Совершенно потрясающее ощущение — самопожертвование. Сладкое и горькое одновременно. В этом случае эмоции столь сильны, что стимулировать их не нужно. Так что если захочешь расстаться с жизнью — я всегда к твоим услугам, — подмигнул он.