Белая птица - [33]

Девушки, чувствуя недоброе, окружили Анну, заслонили ее. Приземлилась Алена Старица.

— Девочки, девочки… порядок… Лучше, чем на качелях… Анька, ты что?

— Я… — в третий раз выговорила Анна.

— Записываю… первую пятерку, — сказал инструктор. — Но оценка дается групповая, имейте в виду. Следующая!

Анна показала глазами на хорошенькую — из конструкторского бюро.

Прыгнула и хорошенькая — тоже на пять. Прыгнула и третья — на четверку. На вышку пошла сверловщица из механического цеха.

Инструктор отвел Анну в сторонку и, показывая ей список, водя по нему карандашом, сказал:

— Не раскисайте, не раскисайте. У вас крепкая группа. Вы командир… Ступайте сами.

— Когда?

— Сейчас!

— Но туда уже пошла наша…

— Давайте за ней. Догоните ее.

И Анна пошла и догнала девушку из механического. Взлетела по витой узкой лестнице, как пуля по стволу винтовки. Наверху запыхалась, прикрыла рот варежкой, чтобы не охрипнуть. Варежка тут же заиндевела. Сердце сильно билось, но теперь было ясно, что делать с ногами. Анна думала о другом — о том, как она запоет, когда повиснет на стропах. Как запоет! И все поправит.

На ее глазах сошла за край вышки сверловщица. Снизу донесся голос инструктора:

— Так… Молодцом. Вот это группа! Жалко, вы не соревнуетесь с Верой Витковой. Надо было вызвать. Не успели? Охотно верю.

Анна подошла к товарищу, стоявшему на круглой площадке вышки, под ребристой крышей. Тот опоясал ее лямками, подергал их на ней и легонько подтолкнул в спину.

— Добро. И помните — ноги… ноги под себя.

«Как они боятся вывиха или перелома, — подумала Анна. — Как дрожат! Ну, какой же дурак будет прыгать на вытянутых ногах? Пятки отшибешь…»

— Не бойтесь, — проговорила она с улыбкой, и пошла к краю вышки.

Еще издали, шага за два, она увидела, что впереди нет перил, лишь плоским наклонным желобом спускается квадратная площадочка, блестящая, как натертый паркет. Дальше внизу, точно в пропасти, белел снег и торчали с задранными головами уродливо-короткие человеческие фигурки. Смотреть на них было неприятно, как в кривое зеркало.

Анна сделала шаг и остановилась. Дыхание у нее перехватило. Немедля подошел товарищ и взял ее за рукав пальто. Но она высвободила рукав, сказала:

— Нет, простите, — с усилием шагнула, преодолевая незримую упругую преграду, и повалилась грудью вперед, в проем без перил, в пустоту.

Страха не было, было чувство освобождения. Стропы еще не подхватили Анну, а она уже пела:

— Ши-ро-ка-а страна мо-я родна-ая!

Больше она не успела спеть. Мягко, не ощутив толчка, встала на ноги, на носки, легко выпрямилась и даже подпрыгнула, смеясь, радуясь, что все вышло, как хотелось.

Инструктор сам подбежал к ней и почему-то схватил ее за плечи, будто она не держалась на ногах. Но она спокойно стояла, глядя ему в лицо, ожидая, что он скажет. Инструктор молчал… Он расстегивал лямки. А расстегнув, отошел, уткнув нос в список.

Анна почувствовала себя задетой. Девушки тоже недоумевали: какая муха его укусила? Он перестал разговаривать с ними, баллов уже не называл, хотя девушки прыгали уверенно.

Когда прыгнула последняя, десятая, он подал Анне документ. В графе, содержащей оценку всей группы, было написано: удовлетворительно.

Анна огляделась, не понимая.

— Это нам?

— Вам, вам.

— За что? — пролепетала она, поперхнувшись.

— Вам лучше знать, — сказал инструктор, поправляя на шее шарф. — Подняли крик! Безобразие… Ну, был бы парень, так это хулиганство, а то девушка… Истерика? Так прикажете понимать?

Вот когда девушки действительно подняли крик. Анна, с трудом удержавшись, чтобы не влепить ему за «истерику», напомнила, что Ольга Яковенкова пела в воздухе.

— Охотно верю, — сказал инструктор. — За Яковенкову я не отвечаю. Неуд вам поставить не могу… С натяжкой — тройка!

Тогда Анна поняла, что он попросту перепугался, когда она запела. Смертельно перепугался, потому что он — коза, вахтер, а не инструктор. Спорить с ним бесполезно. Будешь спорить — поставит двойку.

— Грустно, — сказала Анна. — Как грустно…

— А вы не раскисайте, не раскисайте, — наказал «вахтер». — Присылайте там ваших подруг. Ничего, освоите… Нет таких крепостей…

— Пришлем, — пообещала Анна.

А девушки встали полукругом, наперебой говоря:

— До свиданья, товарищ начальник. Спасибо, товарищ начальник. Какой у вас хорошенький карандашик! Вам к лицу этот заграничный шарфик. Приходите в гости, газировочки купим. Познакомим вас. Скучать будем! А вы когда-нибудь откуда-нибудь прыгали?..

— Давайте, давайте, — сказал «вахтер» оторопело.

Но на заводе не поверили, что восьмеро из десятки прыгали на «отлично», а девятая на «хорошо». И рассердились на них: подвели завод! Девушки с «Шарика» опередили наших — с орденоносного, номерного, засекреченного… В ту пору именно про нас, безымянных, было сказано: «У нас не было  т а к о й-т о  промышленности. Теперь она у нас есть!»

Сгоряча хотели заменить старшину команды. Девушки воспротивились. И Анна была довольна: ее хотели снять, не считаясь с тем, что она чья-то жена…

Еще долго в них не верили. Консультировались, совещались. Водили их за ручки, как дошколят. И когда наконец допустили на аэродром, все были закалены, как сверла, впору отпускать. На летном поле их ждала награда — санаторный режим…