Белая ночь - [8]

Когда в дверях, наконец, показалась баба Маша, я готова была броситься ей на шею уже потому что она отвлекла меня от самоистязаний. Ее голос прозвучал устало:

— Мне удалось их уговорить отвезти вас в лес…

Я замерла. Неужели все получилось! И у нас снова появился шанс!

— Но они не хотят везти вас до самого места. Они помогут добраться до ручья, а дальше вам придется идти пешком! Это все, что я смогла для вас сделать, — оправдывалась она.

Но я была ей очень благодарна за это. Я даже не спросила, сколько нужно будет пройти. Не важно, мы дойдем. Теперь у меня была точная цель, сомнения сейчас были ни к чему.

Через час к дому подъехал какой-то человек на телеге. В нее была запряжена старая лошадь с нечесаной гривой, такая же древняя, как и старики, которые стояли вокруг.

— Василий отвезет вас до речки. Дальше есть тропа. Он покажет ее. По ней надо будет пройти пешком с километр, — говорила баба Маша, укладывая в мешочек хлеб и еще какие-то продукты. — Они думают, что так они снимут с себя ответственность перед ним.

Она сделала особое ударение на последнем слове, и я поняла, что для них этот врачеватель чуть ли не святой.

— Больше всего на свете мы боимся, что он разгневается и уйдет отсюда, как уходил раньше, еще при моем отце.

— Куда он уходил? — испуганно спросила я. Мне было страшно думать, что мы сможем не найти его.

— Не знаю. У шаманов свои дороги. Может в горы, а может подальше в леса. Но нам нельзя его терять. Тогда мы останемся без его помощи, а для нас стариков это хуже некуда. Так что не серчай, дочка, — и она горячо обняла меня и перекрестила. — Ну, с Богом!

Она стояла у калитки и все махала нам рукой, когда мы медленно ехали по единственной улице. Из каждого дома вышли старики. Они провожали нас суровыми взглядами, и мне стало страшно. Хорошенькое прощание. Сразу за последним двором раскинулся темный мрачный лес. Даже в солнечном свете он выглядел враждебным. Высоченные сосны вперемешку с другими не менее исполинскими деревьями стеной стояли перед нами, и старая деревушка казалась игрушечной по сравнению с этим грозным зеленым океаном, который, казалось, был готов поглотить нас вместе с телегой, хутором и даже самим солнцем.

Примерно так оно и случилось, когда мы въехали в лес по узкой дороге. Шапки деревьев были такими густыми, что почти не пропускали солнечный свет, и мне показалось, что наступил вечер. Копыта мерно ударялись о землю, эхом отдаваясь в моих висках. Никогда в жизни я не испытывала такого ощущения как сейчас. Это было похоже на предутренний кошмар, когда открываешь глаза и не понимаешь, спишь ты или уже нет. Но наш проводник вез меня вперед, и я ни за что на свете не призналась бы ему, что боюсь. Лес был не одинаков. Деревья то сгущались, то вдруг расступались, открывая небольшие поляны или ручьи. Иногда нам приходилось переправляться через них вброд. Лошадка упиралась, преодолевая каменистое дно речушек, но исправно перевозила телегу на другой берег.

Ехали мы очень медленно, и я не знаю, сколько прошло времени до того момента, как я все-таки рискнула взглянуть на часы в мобильном телефоне. К моему ужасу, цифры на табло показывали половину четвертого. Мы ехали уже почти два часа. В лесу было сумрачно, и скоро здесь начнет темнеть. Нет, здесь уже темнело. Я огляделась. Лес даже не думал заканчиваться. Только теперь я осознала, куда меня занесло. И я еще собиралась идти сюда одна и пешком! Безумная идея, с самого начала и до конца. Где-то в кронах прошелестел ветер. Сначала это был едва слышный шорох, потом звук стал нарастать и перешел в непрерывный гул. Он шел отовсюду и ниоткуда одновременно. Где-то наверху вековые деревья заскрипели сухими ветвями, наполнив воздух жалобными стонами. Наш провожатый несколько раз хлестнул лошадку плетью, но она и сама уже ускорила свой неторопливый шаг и почти бежала рысью, насколько это было вообще в ее возрасте возможно. Погода явно портилась. 'Этого еще не хватало' — с горечью подумала я, и старик, похоже, был со мной согласен, потому что плеткой стал пользоваться гораздо чаще. Телегу то и дело подбрасывало на кочках, несчастная лошадь фыркала и хрипела. Я старалась не смотреть на мелькающие по обеим сторонам деревья, чтобы не кружилась голова, и все свое внимание уделяла лежащему рядом со мной Алексу. Он стонал каждый раз, когда наша колымага подпрыгивала на камнях, мне приходилось поддерживать его голову, чтобы она не билась о деревянное дно телеги.

Но в какой-то момент мой взгляд скользнул в сторону, в глубину леса, туда, где деревья смыкались в одну темную сумрачную стену, и остолбенела. По телу пробежал ледяной холодок. Там, в туманной серой дымке мелькали неясные тени волков. Они бежали в полной тишине, поравнявшись с нами, не отставая и не обгоняя нас. Безмолвные сопровождающие, возникшие из каких-то самых ужасных моих детских снов, которые мучили меня в далеком прошлом. Сейчас я совершенно ясно поняла, что все это было уже предрешено еще очень давно, и судьба моя идет по какому-то запланированному сценарию, замыкая неведомый мне круг. В тех моих снах всегда были волки, вот так же, как и сейчас они бежали вместе со мной сквозь лес, и их глаза блестели в темноте, наводя на меня животный, почти первобытный ужас загнанного зверя, почуявшего смерть.