Белая невеста, черная вдова - [15]

— И потом… Знаете, Егор меня очень любил. По-своему. Несмотря на всех своих девок. Это трудно объяснить, но это так…

Вряд ли полицейские что-то поняли, но согласно кивнули.

Потом ее опять спрашивали, на этот раз про Егоров пистолет. Про пистолет Влада мало что могла рассказать. Пистолет у мужа был, а было ли на него разрешение, она понятия не имеет. И самого пистолета в последние годы она не видела. Возможно, Егор держал его на даче, в квартире оружия точно не было.

Наконец полицейские ушли. Влада включила негромкую музыку, прилегла на диван и незаметно задремала.

Телефон Дробышев включил, когда приехавшие в фирму иностранные гости вместе с начальством отправились не то обедать, не то ужинать. Его тоже позвали, но он незаметно отошел в сторонку и сумел мероприятие пропустить.

Таких посиделок он терпеть не мог. О деле говорить уже не станут, каждая сторона взяла тайм-аут на размышления, а просто так выпивать с незнакомыми мужиками ему было неинтересно.

Пропущенных звонков было много. Несколько от Влады и несколько от соседки Татьяны.

Владе он перезванивать не стал, а соседку набрал немедленно.

— Как хорошо, что вы позвонили, — с облегчением выдохнула Татьяна. — Инна Ильинична решила выписываться, а отпускать ее одну я боюсь. Настоящего инфаркта не было, но все-таки… И ключи от ее квартиры у вас. Вы сможете отвезти ее домой?

— Смогу, — кивнул Дробышев и, помолчав, спросил: — Вы сказали?..

— Нет.

— А кто? — зачем-то спросил он.

— Не знаю. Я зашла к ней часа два назад, она уже знала. Кто-нибудь из родственников, наверное, звонил.

— Я приеду, как только смогу, — пообещал Дробышев.

Вероятность, что гости решат опять вернуться к обсуждению технических проблем и захотят вновь посмотреть работающее оборудование, была равна нулю, но Дробышев строго-настрого велел своим ребятам не расходиться, пока иностранцы не уедут. Ребята были надежные. От бездельников Дробышев избавлялся немедленно и своим помощникам доверял.

До больницы он доехал быстро, пробка у поворота сегодня не была катастрофической. Думал он при этом почему-то о том, что они с Татьяной обеспечили друг другу надежное алиби. Когда он вчера вошел в подъезд, машины Егора еще не было, а потом они с соседкой все время находились на глазах друг у друга. Конечно, едва ли кому-то придет в голову его подозревать, но все-таки…

У Влады тоже есть алиби. Он слышал, как она разговаривала с ментами, и понял, что в восемь она была уже у ресторана. По пустой Москве от места убийства до ресторана доехать можно запросто, а вечером по пробкам — сомнительно. То есть не сомнительно, а просто невозможно. Даже у их проклятого поворота в сторону центра обязательно нужно простоять не меньше десяти минут. И это еще если повезет.

На территорию больницы его пропустили не сразу. Пришлось снова звонить Татьяне. Наконец охранник поднял шлагбаум, и Дробышев сумел подъехать к кардиологическому корпусу.

Инна Ильинична, бледная, сосредоточенная, ждала его в больничном коридоре, держа на коленях целлофановую сумку с какими-то пожитками. То ли женщина постарела за прошедшие несколько дней, то ли и раньше была такой старой, только он этого не замечал.

Она не плакала. Слабо ему улыбнулась, дошла до машины, держа его под руку.

Что в таких случаях говорят, Дробышев не знал и поэтому молчал всю дорогу.

— Степа, помоги мне включить ноутбук, — попросила Инна, когда он вручил ей ключи от квартиры.

Небольшой ноутбук лежал на книжной полке.

— Зарядка к нему есть? — уточнил Дробышев. Ноутбук был покрыт тонким слоем пыли, его явно давно не включали.

Женщина достала откуда-то снизу зарядное устройство, протянула ему.

Компьютер включился и заработал сразу.

— Что-нибудь еще нужно? — поинтересовался он. — Может, в магазин сходить?

— Спасибо, Степа, не надо, — отказалась Инна Ильинична. — У меня все есть.

Он видел, ей не терпелось сесть за ноутбук. Дробышев слегка удивился, но это было не его дело.

Он попрощался и отправился к себе.

Соседка не рыдала, но Дробышеву было безумно ее жаль.

Он не интересовался и не знал, как она живет в последние годы. Раньше Инна любила гостей. У нее собирались занятные компании. Родителей соседка тоже обычно приглашала, и его приглашала, но он ходил в гости редко. У него была своя жизнь.

В последний раз, когда Дробышев был у Инны на таких посиделках, там присутствовали Максим Ильич и историк, имени которого он сейчас не помнил. Дядька был интересный, в последнее время вел какую-то историческую рубрику на одном из телеканалов. Дробышев телевизора не смотрел, мама рассказывала.

Теперешний телеведущий был убежденным монархистом. В тот раз он с искренним переживанием долго рассказывал о святом Николае II. Впрочем, возможно, последний монарх тогда еще не был объявлен святым, Дробышев точно не помнил.

Историк очень переживал за Николая Второго и за провал белого сопротивления и страшно возмущался, что из московских названий до сих пор не убрали фамилии детоубийц.

— Ужасная смерть, чудовищная, — робко возразила мама, не выдержав. — Но все-таки Николай — первый, с кого нужно спросить за то, что случилось с Россией.

— Страна скатывалась в кровавую мясорубку, а он удачно стрелял ворон, — напомнил папа.