Белая муха, убийца мужчин - [58]
Она не могла уступить. Ганна запретила ей это. Деревенская девушка Ганна поселилась где-то внутри Босой и парализовала ей руки и ноги. Босая лежала в постели, под чужим одеялом, рядом со своим законным мужем, и — не могла.
Она думала только о параличе и огне, о веревках и трёх днях. Нет, она ещё не помышляла о мести — но откуда-то эта цифра, сакральная цифра три, всё всплывала и всплывала. Три дня Ганна не давала, три дня он уговаривал её плетьми и пряниками — и за это она имела право когда-нибудь, столетия после своей гибели, на три дня стать хозяйкой Замка. Самого большого сокровища князей Якутских — который они так бездарно проебали.
«Проебали», — сказала Босая с наслаждением прямо в лицо мужу, и ей стало немного легче.
Утром муж проснулся угрюмый и злой. Они с однокурсником выпили за завтраком бутылку самогона и снова запели ту самую песню.
Босая не могла этого больше слышать. Она выскочила на улицу и побежала в направлении Замка. Приятель мужа нашел её там и посадил в машину. От Босой остались на коврике грязные следы и запах Истории.
Через полгода они с мужем развелись. Потом у Босой ещё долго не было мужчин — от каждого шел сладковатый запах горелого мяса. Она не могла ничего с собой поделать; дома она частенько снимала с себя всю одежду, надевала белые колготки и завязывала на себе веревки — пока хватало рук, пока не запутывалась в узлах, пока не взрывалась плачем и наслаждением. Она никого к себе не пускала, кроме Ганны. Сгоревшая Ганна приходила к ней по ночам и оставалась до утра. Босая говорила с ней, пока одним замечательным летним утром не поняла, что так больше продолжаться не может.
И тогда она впервые взяла в руки телефон и позвонила старой знакомой, с которой её связывала одна маленькая тайна. Тайна прошлого, о которой не знал никто, кроме нескольких девок, о которых ещё в школе говорили, опасливо оглядываясь: «Без царя в голове». Ж «…Без царя в голове, — торжественно произнёс Михаил Юрьевич и проверил узел, что перехватывал Босую крест-накрест. Михаил Юрьевич очень гордился этим узлом, давно у него не было повода завязать такой. — Пусть перед тем, как понести заслуженную кару, эта девка подумает хорошенько, какую обиду она нанесла нормальным людям и хорошим приличным женщинам. Я человек строгий, но справедливый. За всё надо платить».
В правой руке Михаил Юрьевич держал зажжённый факел и в этот момент гораздо больше напоминал гордого потомка князей Якутских, чем я, их настоящий потомок. Я стоял совсем близко от уже разложенного костра. Меня держали за руки: справа Павлюк, слева Григорий. Я хотел кричать, но не было чем. Язык обмяк, язык импотента, не способного защитить ни свою любовь, ни свою ненависть.
«Спалить её, спалить муху!» — прогудел пьяный Виталик, как одинокий футбольный фанат на пустом стадионе.
«Ежели кто сомневается, я потом объясню, почему мы всё решили правильно, прогоню сомнение, — пробормотал поп, внимательно оглядывая наши такие непохожие лица. — С цитатами объясню, всё по-писаному. Но сначала сделаем дело, товарищи мои в бозе, православные мои. Может, и сомнения кончатся, пока ведьма эта гореть будет».
«Да поджигай уже, — не выдержал Тимур. — Гори, горилла!»
«Спалім — і дуды вобземлю!» — завопил Павлюк.
«Я, конечно, могу сам, — сказал Михаил Юрьевич. — Но вдруг кто хочет? Я уступлю».
«Австрияку дайте, — сказала Женщина в зелёном. — Он вообще ничего не делал, только скуголил три дня подряд, голова болит уже. Пусть хоть сейчас поработает».
Австрийцу объяснили, чего от него хотят. Он с ужасом посмотрел — почему-то сначала на меня, и только потом на Босую — и засуетился, замахал руками.
«Говорит, он не может, говорит, это противоречит его демократическим убеждениям, — с трудом ворочая языком, перевёл Кунце, раскрасневшийся, толстый и тоже уже хорошо выпивший. — Мой тоже противоречит. Я уже сказал, это ваше внутреннее дело как суверенный нация. Мы иностраный граждане и требуем посол».
«Поджигай уже… Что тут палить, одни кости…» — услышал я из толпы голос одного из российских гостей.
«Сухие палки жарче горят!» — возразила его жена, прикладываясь к бутылке с медовым «бульбашом», изъятой ею на замковой кухне.
«А может, нашему писаке дать, — предложил с пьяным хохотом Виталик. — Вот ему понравится!»
«Я хочу, — закричала вдруг Виталикова жена. — Я три дня здесь мучилась, мысли всякие лезли в голову! Не хочу мыслей! Я счастья хочу! Нормального, женского! Будь ты проклята, ведьма!»
Она подбежала к Михаилу Юрьевичу и выхватила у него факел. Тот ухмыльнулся: «Бой-баба! Коня на скаку остановит!» И отошел, чтобы искры не долетели. Виталикова жена неумело ткнула факелом в солому и бумагу, ткнула ещё раз, она ещё никогда не сжигала ведьм, но огонь послушался женщину и занялся: снизу, медленно, но уверенно.
Я закричал, все рассмеялись. Я не мог этого видеть и поднял голову к небу — тёмному, в строгих звёздах прямоугольнику, что открывался над нашими головами с замкового двора. И, не веря своим глазам, увидел в освещённом окне башни женскую фигуру. Лихорадочно я перебирал варианты, кто это мог быть. Люба? Аленький Цветочек? Восставшая из мертвых Джек Потрошитель? Царонг? Немона Лиза? Кто?
Кроме нескольких писательских премий, Ольгерд Бахаревич получил за «Собак Европы» одну совершенно необычную награду — специально для него учреждённую Читательскую премию, которую благодарные поклонники вручили ему за то, что он «поднял современную белорусскую литературу на совершенно новый уровень». Этот уровень заведомо подразумевает наднациональность, движение поверх языковых барьеров. И счастливо двуязычный автор, словно желая закрепить занятую высоту, заново написал свой роман, сделав его достоянием более широкого читательского круга — русскоязычного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
У телохранителя Китайгордцева — новый подопечный. И это очень необычный человек. Композитор, богемный персонаж, завсегдатай звёздных тусовок. В его жизни есть то, о чём большинству людей остаётся только мечтать: деньги, роскошная машина и даже влюблённая в него настоящая немецкая принцесса. И не сразу и поймёшь — телохранитель этому счастливому человеку понадобился только для форсу, или там есть какая-то опасность, о которой Китайгородцев пока просто не догадывается?
Остросюжетная криминальная драма. Действия разворачиваются в Восточном Казахстане в начале 90-х годов. Волею судеб, главный герой оказывается втянут в межнациональный конфликт и связанный с ним передел криминального бизнесаВНИМАНИЕ: Произведение содержит некоторое количество нецензурных выражений. Ну, чего вы хотели? Это криминальный роман о братве из 90-х...
Можно быть одиноким в толпе, а можно в семье. И тогда просыпается неимоверная потребность в близости, в ком-то, на кого можно опереться, кому можно сказать: «Если ты меня разлюбишь, в тот же вечер я умру...» Свете, падчерице криминального авторитета, пришлось с оружием в руках отстаивать свое право на одиночество, но, как это часто бывает в жизни, идя налево, она пришла направо и встретила свою любовь...
Насилие, сопли, слезы и Забеги. Это простая история одного глупого парнишки, который почему-то решил, что поумнел, набрался сил и теперь пытается вспомнить за чей счет.
Боссы мафии принимают решение взять под контроль нефтяные промыслы Техаса и тем самым спровоцировать новый топливный кризис в США. Но аппетиты мафиози этим не ограничиваются: они стремятся проглотить весь штат целиком. Преступная организация снова бросает Маку Болану вызов, и он принимает его...
