— О дне свадьбы вы окончательно в субботу будете договариваться? — спрашивает Дзапар.
— В доме девушки говорят, что оба ее брата служат в армии, а без них, якобы, ответа дать не могут.
— И то верно, без братьев какая же свадьба?
— Один из них приехал в отпуск, другой вроде бы тоже собирается.
— Это другое дело. Думаю, братья не будут против замужества сестры, тем более если парень и девушка нравятся друг другу.
— Еще как нравятся! Отцу и матери девушки жених, видно, тоже пришелся по нраву, открыто говорить об этом они, конечно, не могут, но об их расположении к нему можно судить по тому, как принимают сватов. Дважды нам накрыли такой обильный стол, что просто чудо!..
— Тогда все ясно. Будь они против этой свадьбы, то вели бы себя совсем по-другому. Как-то попал я в одну, мягко говоря, несговорчивую семью. — Дзапар на секунду задумался. — Здесь ситуация была такой: девушка и парень нравились друг другу, но мать и отец девушки категорически возражали против свадьбы. Меня и еще одного старика, родственника жениха, послали в дом девушки на переговоры. Сам жених идти с нами отказался, видно, не хотел лишний раз на глаза родителям девушки показываться. Так вот, отправились мы в Осетинскую слободку в этот дом. Поверишь, нам даже воды не подали. Очень грубыми, невоспитанными людьми показались мне хозяева. Ясное дело, никто человека не неволит, не желаешь выдавать свою дочь замуж — дело твое, но если порог твоего дома переступили гости, а ты отказал им в хлебе и соли… А что, если сваты даже не упомянут о цели своего визита, вдруг в последнюю минуту передумают со свадьбой, тогда как? В каком положении ты окажешься? Люди пришли не похищать — сватать твою дочь, так, будь добр, скажи, почему ты им отказываешь. Ведь так, верно? Наши деды и отцы славились своим хлебосольством, даже кровника, который случайно переступил порог дома, и того с почетом и уважением принимали. А мы-то по важному делу пришли. К тому же спутник мне достался хоть куда, старик учтивый, тактичный. В тот вечер я впервые с ним познакомился и прямо влюбился в него. В каждом его слове — мудрость, в каждом движении — величавое достоинство… Ну что еще сказать? Посидели мы, поговорили за пустым, как голая степь, столом и вернулись обратно ни с чем. Чувствовал я себя так, будто сам в чем-то провинился. Ну а история эта кончилась тем, что жених — да живет он долгие годы — поступил по-мужски. Похитил девушку. Похищением это и назвать трудно, девушка была согласна, и все же! Оставил ее родителей, как говорится, с открытыми ртами. Так и следует поступать с теми, кто не уважает обычаев и не желает считаться с мнением младших.
— А дальше как? — поинтересовался я.
— А что дальше? Помирились, как и положено. Правда, я в этом деле уже участия не принимал, и тот старик тоже. Ну, а у вас, как я понял, все обстоит по-другому, парень и девушка друг другу нравятся, отец и мать, по твоим словам, тоже не против. Остаются братья, их, конечно, тоже надо спросить: как-никак кровные родственники, должны же они знать, за кого выдают свою сестру? Например, если кто-нибудь будет сватать твоих сестер, — Дзапар глянул на дверь соседней комнаты и, понизив голос, чтобы его не услышала Дунетхан, закончил, — то разве твоим мнением не поинтересуются? Вот и в других семьях также. Но из-за этого не стоит беспокоиться. Все у вас будет прекрасно, и, думаю, в субботу вы получите окончательный ответ. Уверен, что он будет положительным.
В субботу мы отправились в Карджын в дом невесты. Наш визит можно было бы считать вполне удавшимся, если бы только я не повстречал здесь одного знакомого, с которым у меня были связаны далеко не самые лучшие воспоминания.
…В тот год Дунетхан закончила десять классов и поступила в техникум. Чтобы мы все трое были вместе, я собрался отдать Бади в один из городских интернатов. Доведись мне сейчас решать подобный вопрос, я бы знал, с какой стороны к нему подступиться. Но в то время какие могли быть знакомства и связи у простого сельского парня, который только-только поступил в институт и еще ни в чем как следует не разбирался, не знал даже, куда с таким вопросом обращаться. Не помню, то ли мне это кто-то посоветовал или мне самому пришло в голову, только пошел я в Министерство просвещения. Меня адресовали к заместителю министра. Я рассказал ему все о нашей семье, о проблеме, которая встала перед нами, но до того, видимо, не дошли мои слова, а может, он попросту не захотел вникать в их смысл. Как бы там ни было, но заместитель министра отвечал мне, что ни в одном интернате мест нет и не скоро предвидится. Делать нечего, я ушел и больше никуда не обращался, посчитав, что шансов на благоприятный исход нет никаких.
С тех пор прошел не один год, но обида во мне еще остается. Злюсь я не только на того заместителя министра, а, главным образом, на самого себя. Почему я оставил это дело? Почему не попытал счастья где-нибудь еще, где боль и заботы другого могли бы понять и разделить? Ведь на свете столько добрых людей! Я же, как на грех, столкнулся с самым бесчувственным и черствым человеком, какого только можно вообразить. Вот с ним-то судьба и свела меня вторично в Карджыне. Бывший заместитель министра оказался из числа родни невесты. При первой встрече я фамилии его не запомнил, а сейчас и узнавать не стал. Когда подошло время знакомиться, я незаметно улизнул из комнаты и долго не возвращался…
