Белая лилия, или История маленькой девочки, побывавшей в немецком плену - [2]

Глава вторая Поезд идёт на запад

Папин отец, мой дедушка, настойчиво просил сына приехать и познакомить с женой и дочкой. Наконец мои родители решились на дальнюю поездку. В конце мая 1941 отец отправился в путь первым, а через 10 дней собрались и мы с мамой.

Хорошо помню наш отъезд. Мы на вокзале города Владивосток. Жаркое, душное утро приморского города. Меня и маму провожают на поезд Владивосток — Москва, мы едем в отпуск в город Брянск к папиным родителям; я, пританцовывая, бегала по платформе. Мама радостно улыбалась, её миндалевидные зелёные глаза так и искрились!

Прощались с провожающими легко и весело: ведь через месяц они снова будут нас встречать. Увы! Тогда мы и не предполагали, что уже никогда не вернёмся в свой родной город!

И вот мы в вагоне. Путь предстоял долгий. В нашем вагоне находилось всего двое детей: я и мальчик лет пяти. Мы весело резвились в проходе вагона. Пассажиры относились к нам дружелюбно, приглашали в купе, угощали чем-то вкусным. Помню, как кто-то крикнул: «Байкал!», и все кинулись к окнам. Вода Байкала подкатывала прямо под колёса вагона, и мне казалось, что вот сейчас наш вагон поплывёт по озеру, как корабль. Но земля постепенно отвоёвывала у воды пространство и всё дальше отправляла наш поезд на запад, навстречу нашей непростой судьбе, которая приготовила нам и всей стране тяжкие испытания.

В Брянске нас встречал дед, отец моего папы. Высокий, широкоплечий, статный мужчина, с пышными усами и яркими голубыми глазами. Когда мы: вышли из вагона, он поднёс руку ко лбу и, посмотрев на меня с мамой и весело подмигнув своему сыну, сказал моему отцу: «Вася, ты кого привёз, я что-то никого не вижу?» Подошёл к моей маме, обнял её, поцеловал, потом подхватил меня и посадил себе на плечи.

Недалеко у станции стояла подвода, запряжённая лошадью. Дед усадил всех на подводу, и мы тронулись в путь, в деревню Малое Полпино. Дорога проходила через густой лес. Я вертела головой, мне всё было интересно.

Подъехав к своему дому, дед открыл ворота, выпряг лошадь, дал ей сена и сказал: «Входите в дом, я познакомлю вас со своей женой. Её зовут Дарья». Он рано овдовел и перед самой войной решил жениться. Дед был видным мужчиной: высокого роста, крепкого телосложения, розовощёкий, с яркими голубыми глазами, умел красиво ухаживать за женщинами. Многие незамужние девушки на него заглядывались. И он выбрал молодую и красивую Дарью. Она быстро подчинила себе деда. Он выполнял все её капризы, не заставлял работать в колхозе, всю работу по дому делал сам.

Поднявшись по ступенькам красивого крыльца, мы вошли в чистую горницу, украшенную вышитыми занавесками. Посередине стоял до блеска начищенный большой деревянный стол, за которым сидела молодая женщина. Дед обратился к нам: «Знакомьтесь, моя жена Дарья!» Потом ласково обратился к ней: «Дашенька, пожалуйста, накрой стол». Она вальяжно встала, постелила вышитую скатерть, поставила деревянные тарелки и ложки, вынула из русской печи большой чугунок и положила в него деревянный черпак.

Я впервые видела такую посуду и с интересом рассматривала её. Нам подали борщ. Дед сам разлил его по мискам. Борщ мне очень понравился, он был наваристым и душистым. Взрослые немного поговорили, а я хотела уже вставать, но дед сказал: «Я сейчас принесу похлёбку!» Я выросла в городе и знала, что на первое дают жидкое: суп или борщ, а на второе — котлету или рыбу. А жена деда принесла картофельный суп, заправленный молоком. Я закричала: «Не хочу супа, дайте похлёбку!» Я думала, что похлёбка — это что-то второе. Все засмеялись, а дед положил мне в тарелку кашу с куском мяса.

Мы устали с дороги и легли рано спать.

Утром, проснувшись, я сразу побежала во двор и увидела гусыню с гусятами. Гусята были такие хорошенькие, пушистые, что мне захотелось их погладить. В этот момент между мной и гусятами возникла мама-гусыня. Она тяпнула меня за руку. Я закричала и побежала, гусыня — за мной, ухватив клювом подол моего платья. Шум, крик. Прибежала жена деда, палкой отогнала гусыню, а у меня на попе остался большой синяк от её укуса. Больше я не делала попыток подходить к животным, которых было много во дворе деда. Тем более что вскоре события приняли серьёзный оборот.

Глава третья Начало войны

Мы приехали в начале июня, а через полмесяца началась война. Отец, кадровый офицер, сразу явился в военкомат, где получил направление на фронт.

Почему-то проводы отца на фронт я запомнила особенно хорошо. Был солнечный день. Поезд стоял посреди поля. Мама обнимала отца и плакала, а я, не понимая, что происходит, прыгала, рвала цветы и пела. Мама окликнула меня: «Иди, попрощайся с отцом, он уезжает». Я подбежала к отцу, он поднял меня вверх, прижался щетинистой щекой, со слезами на глазах опустил на землю и, поцеловав маму, побежал к поезду. Я не могла понять, почему мама, захлёбываясь слезами, кинулась вслед уходящему поезду. Такое голубое небо, поле усеяно цветами, яркое солнце, птицы весело щебечут, а мама плачет! Папа уезжает, но он и раньше часто уезжал, и мама не плакала. Я почувствовала что-то неладное и насторожилась. Мама обняла меня и сказала: «Война, доченька, немцы напали на нашу страну». Я знала, что война — это что-то страшное, об этом папа часто говорил с мамой. Что-то в её голосе было пугающее, я расплакалась, и в моей детской душе надолго поселилась тревога.