Белая леди - [29]

— Я бы сказал, ближе к трем миллионам, — поправил его Мэттью. — А что подумает об этом мистер Рафферти? Оплата полностью и никакой закладной. Посчитайте, ваш клиент получит полмиллиона, а остальное — Вард. Они оба сэкономят кучу времени и денег на бесконечные разбирательства и…

— Я не представляю интересы мистера Варда, — ответил Макгаверн.

— Ну, а что вы думаете о том, что мистер Рафферти получит полмиллиона? Если Вард добьется своего и получит запрет на продажу — вашему клиенту ничего не достанется.

— М-м-м-да, — пробормотал Макгаверн.

— Что вы об этом думаете?

— Мне нужно поговорить с ним.

— Не могли бы вы с ним связаться? И если бы вы сказали мне, где найти мистера Варда, то я мог бы с ним немедленно переговорить.

— Его офис в Ньютауне, — ответил Макгаверн.

Послеполуденное солнце заливало комнату. Тутс мигнула.

— В Ньютауне?

— Эндрю Вард — негр, — ответил Макгаверн.

Воинственного вида медсестра, ответственная за камеру хранения, в белой униформе, как и все остальные сестры в госпитале, носила на груди табличку, гласившую, что ее имя Дороти Пирс, поэтому Уоррен посчитал ее законной медсестрой; хотя, почему они используют квалифицированный медперсонал в таком отделении, где хранятся личные вещи пациентов, ему было трудно понять.

Он задержался у главного входа, чтобы узнать о состоянии Мэттью, а затем отправился на лифте в самые глубины госпиталя. Дороти Пирс объяснила Уоррену, что он не может посмотреть записную книжку Мэттью Хоупа.

— Почему? — спросил он. — Вы только что сказали мне, что у него была записная книжка, когда его привезли в госпиталь.

— Точно, она у него была.

— И что?

— Это — его личная собственность.

— Я всего лишь хочу посмотреть на нее.

— С какой целью?

— Чтобы скопировать…

— Это будет нарушением прав человека.

— Вы не дали мне закончить предложение.

— Я слышала достаточно, чтобы…

— Но вы не знаете, что я хотел бы переписать.

— Так что же вы хотели бы переписать, мистер Чемберс?

— Расписание его встреч на предыдущей неделе.

— Это будет нарушением правил. Я не хочу даже слышать об этом.

— Мисс Пирс…

— Миссис Пирс.

— Миссис Пирс, мой самый лучший друг лежит наверху в очень тяжелом состоянии, и я пытаюсь выяснить, что он делал на прошлой неделе, что вызвало это нападение на него. Если вы не позволите мне взглянуть на его записную книжку…

— Я не позволю…

— Тогда мне придется попросить его партнера достать судебное разрешение.

— Не пугайте меня.

— Или его законный партнер или любой из дюжины полицейских детективов, которых я знаю…

— Например?

— Такого, как я, — произнес Морри Блум из-за его спины.

Записная книжка Мэттью была в шикарном кожаном переплете; он купил ее в одном из магазинов на «Люси Серкл». Когда они открыли ее календарный отдел, каждая неделя была разделена приблизительно на две части, четыре дня с понедельника до четверга по левую сторону разделительной линии, остальные три дня — справа. Уоррен сделал ксерокс этой странички в канцелярии госпиталя, где возражения воинственной медсестры были, наконец, преодолены, когда Блум предъявил ей свои документы.

На первой строчке понедельника, двадцать первого марта, Мэттью записал: позвонить Фелисити Кодлоу, ФСЮ. Несколькими строчками ниже: Цирк, 14.00, а затем: Лонни Макгаверн, «Сан энд Шор», 16.00. Изучая теперь эти записи, Уоррен понял, что Мэттью записал его телефон после того, как встретился с Марией Торренс в воскресенье, но прежде, чем отправился в понедельник в цирк. Уоррен не имел никакого представления о том, кем была Фелисити Кодлоу, но он знал, что ФСЮ означал государственный университет Флориды, а потом он узнал, что в Сарасоте, около нового аэропорта Колбраза, было отделение школы, которая обслуживала этот район.

В тот вечер без двадцати шесть, после того, как Блум вернулся в свой офис с оригиналом записной книжки Мэттью в руках, Уоррен просмотрел телефонный справочник «Сарасота/Бродентон/Калуза», набрал номер и попросил ответившую женщину позвать к телефону мисс Кодлоу.

— Миссис Кодлоу? Подождите минутку.

Уоррен ждал.

— Отдел истории, — отозвался женский голос.

— Да, привет, — ответил Уоррен. — Миссис Кодлоу, пожалуйста.

— Кто говорит?

— Уоррен Чемберс.

— Могу ли я передать ей, в чем заключается ваше дело, сэр?

Он ненавидел, когда с ним так обращались. Сестры в офисе докторов были самыми ярыми сторонниками такого обращения. Вы звоните доктору потому, что хотите поговорить с доктором, а не с какой-то медсестрой, которая хочет прежде выяснить, в чем дело.

— Я бы хотел лично поговорить с ней.

— Одну минуту.

Он снова ждал.

— Стюарт Инглэнд, — ответил деловой голос.

— Я хотел поговорить с миссис Кодлоу, — сказал Уоррен.

— Миссис Кодлоу у телефона.

Он точно слышал, как она заявила по телефону «Стюарт Инглэнд», но все же начал разговор.

— Это Уоррен Чемберс. Я занимаюсь расследованием, я работал с Мэттью Хоупом…

— Да, Боже мой, как он? Я видела новости по телевидению прошлой ночью. Что, ради всего святого, произошло?

— Ну, как вы знаете…

— Я разговаривала с ним только в прошлый понедельник. Что…

— Именно поэтому я…

— …Могло привести его в Ньютаун в такое время, ночью?

— Я знаю, что он собирался позвонить вам…