Белая лебедушка - [5]
Проснулся Фёдор Тугарин. Солнышко низко, ночь близко — не видно кобылиц, не слышно.
Что тут делать?
Вдруг прилетела заморская птица.
— Иди домой, Фёдор Тугарин, все кобылицы по стойлам стоят.
Воротился Тугарин домой кобылиц кричит:
— Ах вы, драные шкуры, зачем вы домой воротились?
— Как же нам было не воротиться?! Налетели птицы со всего света, чуть глаза нам не выклевали.
— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.
Ночь переспал Фёдор Тугарин, наутро Баба Яга ему и говорит:
— Смотри, Тугарин, если не упасёшь кобылиц, если хоть одну потеряешь — быть твоей буйной головушке на железной спице.
Погнал Фёдор кобылиц в поле, они враз разбежались по дремучим лесам.
Опять сел Тугарин на камень. Плакал-плакал да и уснул.
Вот солнышко село за лес, прилетела пчелиная матка и говорит:
— Проснись, Тугарин, кобылицы все по стойлам стоят. Да как воротишься домой, Бабе Яге на глаза не показывайся. Пойди в конюшню, спрячься за ясли. Есть у Бабы Яги шелудивый жеребёнок, всё в навозе валяется. Ты бери его и в полночь уезжай домой.
Фёдор Тугарин пробрался в конюшню, за яслями спрятался. Баба Яга и шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем, драные шкуры, домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Налетело пчёл видимо-невидимо со всего света, стали нас до крови кусать.
Вот Баба Яга заснула, а Фёдор Тугарин нашёл шелудивого жеребёнка, оседлал его, сел и поскакал прочь.
Жеребёнок худенький, ноги тонкие, ноздри рваные, а скачет он, как богатырский конь, луга-поля перебегает, озёра перепрыгивает.
Вот доехали они до огненной реки; вынул шёлковый платок Фёдор Тугарин, махнул в правую сторону — повис через реку высокий железный мост. Проскакал по мосту шелудивый жеребёнок.
Поутру пробудилась Баба Яга, стала кобылиц считать — шелудивого жеребёнка нет как нет.
Вскочила Баба Яга в медную ступу, в погоню бросилась. В медной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает. Доскакала она до огненной реки, поскакала она по железному мосту; тут Фёдор Тугарин платком в левую сторону махнул. Подломился железный мост, упала Баба Яга в огненную реку; тут ей, злодейке, и смерть пришла.
А Фёдор Тугарин доскакал до Марьи Моревны, посадил её перед собой на шитое седло и домой отправился.
Кащей Бессмертный домой возвращается, под ним конь спотыкается.
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
— Фёдор Тугарин Марью Моревну увёз.
— А можно ли их догнать?
— Не знаю. У Фёдора Тугарина конь — мой старший брат.
— Нет, не утерпит моя душа, — говорит Кащей Бессмертный, — поеду в погоню!
Долго ли, коротко ли, нагнал он Тугарина, соскочил наземь и хотел его острой саблей сечь.
Тут взвился на дыбы шелудивый жеребёнок, ударил копытом Кащея и убил его до смерти.
А Фёдор Тугарин и Марья Моревна поехали в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу. Зятёвья и сёстры встречали их с радостью:
— Ах, Фёдор Тугарин, уж мы не чаяли тебя повидать. Но не даром же ты хлопотал: такой красавицы, как Марья Моревна, прекрасная королевна, во всём свете поискать, другой не найти!
Погостили они, попировали они и поехали к себе домой. И стали жить-поживать, добра наживать и медок попивать.
Белая лебёдушка
Поутру снова уехал Иван-царевич на охоту, а лебёдушка вышла из угла, о пол грянулась, стала молодой молодицей. Шатёр прибрала, обед сготовила, стол накрыла, а потом снова обернулась лебёдушкой и села в уголок на соломку.
Воротился Иван-царевич в свой шатёр с охоты. Огляделся — что такое? Белый шатёр прибран, кушанье изготовлено, на стол накрыто.
«Что это, — думает Иван-царевич, — кто это у меня был?»
На другой день, только Иван-царевич на охоту уехал, вышла белая лебедица, обернулась молодой молодицей, шатёр убрала, обед сготовила, на стол накрыла, полотняную рубашку шёлком вышила, на лавку положила. Обернулась белою лебёдкою, села в уголок, ждёт Ивана-царевича.
Вот приехал Иван-царевич, зашёл в шатёр, поглядел и ахнул.
Никто с ним не говорит, никто голосу не подаёт.
Вот на третий день снарядился Иван-царевич на охоту, вышел из шатра да и спрятался.
«Покараулю, — думает, — кто такой ко мне приходит. С которой стороны?»
Вот белая лебёдушка вышла из уголочка, обернулась молодой молодицей, начала хозяйничать.
Иван-царевич услыхал в шатре шум, закричал громким голосом:
— Кто там у меня хозяйничает? Если старая старушка, будь мне матерью, а если молода молодица, будь любимой женой, если красная девица, будь родная сестрица!
Вбежал Иван-царевич в шатёр, увидал молоду молодицу, ухватил её за руки. Стала молодица у него в руках биться. Билась, билась, в золотое веретёнышко превратилась. Он взял то веретёнышко и переломил: пятку перед собой бросил, а кончик — позади себя.
— Будь, — говорит, — передо мной молода молодица, сзади меня перстенёк.
Вот и стала перед ним молода молодица. Стали они жить-поживать в белом шатре, в чистом поле, в широком раздолье.
