Белая лебедь Васьки Бриллианта. Часть 1 - [22]

Рестораны стала посещать,

Говорят, что ты подруга милая,

С фраерами начала гулять.

Так гуляй, гуляй голубоглазая,

В сердце боль заставлю замолчать,

Плачь подруга, плачь моя гитара,

Мне тебя уж больше не видать!

— О чём думаешь, Василий? — подкатился к нему Арсений.

— О русском человеке.

— Ого! И что-же ты о нём думаешь?

— Странно он устроен. Вот смотри: Когда нет рядом начальника, он готов вцепиться в глотку другому. Но стоит показаться человеку в форме, как он усмиряется, поддаётся на обещания и даже гордится строгостью начальства. И в то же время, если живет кельдимом, то готов умереть за товарища, причём спокойно, без кипиша.

— А как ты думаешь, Василий — негромко, прямо в ухо говорил Арсений — француз или англичанин другой?

Васька глубоко задумался, ловя себя на мысли, что совершенно ничего не знает ни о тех, ни о других.

— А сам ты как считаешь? — подпёр он Арсения.

— Я сейчас постараюсь вывернуться. Судя по тому, как французам настучали по головам в России, а англичанам утерли нос русские адмиралы, то русский мужик превосходит их.

Васька молчал, раздумывал.

— Не согласен? — не отставал Арсений, предвкушая сдачу Василия.

— Французов доконала русская зима! — произнёс Васька, чем снова обескуражил своего товарища.

В углу громко застонал Ванька Смирнов. Арсений вскочив на четвереньки, перелезая через чьи-то тела, стал пробираться на стон товарища.

— Погляди, что с ним? — крикнул вдогонку Васька — Может сюда его, к окну?

— Нет. — Арсений обернулся и покачал головой — Он же неподвижный, а из окна холод тянет.

— Васька — к Ваське подвинулся «Пеца» — он едва дождался, когда очкастый фраер отвалит от Вора.

«Чё он с фраерами замутил? Не пойму. Одно ясно… неспроста это. Бобёр! Хоть и молод! Ох, бобёр!» — а вслух произнёс:

— Васька, куда мы прёмся как бараны?

— Что ты предлагаешь?

— Валить надо. С этапа легче уйти.

— Ну, мы не как бараны, а вот лежим у окна. С ветерком едем. И не куда-нибудь, а в Дом Родной… Так что, надо ехать в зону. Там сейчас такой замес готовится и мы, Воры, должны быть с массой.

— Вор, если у него есть возможность идти на «рывок», должен отваливать.

— Должен, но только в том случае, если завтра, из-за того, что все Воры свалили, в зонах власть «суки» не возьмут.

— Это ты про кого? Что за «суки»?

— Я за «сук» говорю.

— Так кто они, «суки» то?

— «Пеца» ты где был в 41-ом?

— На Колыме сидел, на Студёном.

— А мне в 41-ом было 14 лет. Я из-за войны школу бросил. А тебе, сколько было в 41-ом?

— Двадцать.

— Так вот, в двадцать, тебе надо было брать в руки нож и резать тех, кто вызвался на фронт идти. Потому что они Воровской Закон продали. Оружие в руки взяли.

— Выпиши тормоза. Они шли немцев убивать, фашистов. Те ведь напали.

— Ещё добавь, что на нашу Родину!

— Тормози.

— Не буду тормозить «Пеца». Ты затеял этот разговор, значит, мы договорим его. Воровской Закон гласит: Никаких дел с государством! Нарушил Закон, значит ты «сука»!

— Нет такой масти.

— Будет! Пока доедем, будет. Этих вояк такими — же эшелонами нагнали туда и нам встречи с ними не избежать.

— И что мы станем делать?

— Исправлять то, что ты должен был сделать в 41-ом году.

— Что с Ванькой? — спросил Васька у вернувшегося Арсения.

— У него жар, он весь горит.

— Доедет ли? — произнёс Васька в никуда и тут-же добавил: Всё в руках Господа!

Арсений неотрывно глядел на товарища, пытаясь понять, насколько глубоко в него проникла эта дремучесть, эта вера в абстрактное пространство, в воздух, в космос.

Ему, комсомольцу так и хотелось начать с теории Дарвина, с эволюции человека от питекантропа до человека разумного. Он, Арсений, ни на секунду не сомневался в том, что развитие человека произошло именно таким образом, а не библейским: Адам и Ева, запретный плод, фиговый лист. Но вслух произнести всё это он не решился, побоялся, уж больно серьёзен был Васька и хмур.

— Наверное, о Зое думает? — догадался Арсений.

— Василий, скажи мне, пожалуйста, то, что мы едем в этом эшелоне, это кара Господняя или кара государства?

— Я не читал Библию, не доводилось, но я знаю, что Господь Бог обладает способностью видеть каждого конкретного человека, знать его поступки и даже его мысли. Бог Всевидящий и Всезнающий!

— Ну ладно, вот например я, хотя со мной понятно, я деньги украл через двойную бухгалтерию, а вот Ваньку за что? Он колхоз поднимал, пахал вместо лошади, а ему позвоночник сломали и вот он лежит при смерти, выживет — не выживет!

— Я что тебе, поп? Откуда я знаю? Но ничто на земле не происходит без воли Божьей.

— Как это, Василий?

— Не знаю.

Арсений напряг весь свой имеющийся в голове интеллект, долго что-то там раскладывал, перекладывал с места на место, но так ни к чему и не пришёл. Его бухгалтерско-комсомольский ум не мог объять мир, с его процессами, СССР — где он родился и вырос, школу, предметы которые давали ему совершенно точные знания.

Вместо всего этого Василий предлагал ему короткую и безжалостную формулировку: что ничего не происходит без воли Божьей. Как это? Нет, этого он ни понять, ни принять не может.

— Василий, ты моложе меня. А откуда в тебе это?

— Ты о чём?

— Я о религии.

— Не знаю. Я не знаю — передернул он плечами — Раньше, ещё мальцом «угол» тянешь на «бану»…