Белая крепость - [10]

При первом же удобном случае он отправился к Паше, чтобы разгадать эту тайну. На этот раз Паша встретил Ходжу весело. Сказал, что понимает намерения Ходжи. Обрадовав этим Ходжу, Паша посоветовал ему заняться оружием: «Оружие, которое превратит мир в тюрьму для наших врагов!» Так он сказал, но не пояснил, каким должно быть это оружие. Если Ходжа направит свои научные знания в этом направлении, Паша его поддержит. Разумеется, он ничего не сказал о поощрении, которого мы ожидали. Только дал Ходже мешочек, наполненный акче[25]. Мы открыли его дома, посчитали: семнадцать монет, странная цифра! Вручив мешочек, Паша сказал, что уговорит падишаха выслушать Ходжу. Сказал, что мальчик интересуется «такими вещами». Ни я, ни даже легковерный Ходжа не приняли всерьез эти слова, но через неделю нам сообщили, что Паша нас — да-да, и меня тоже! — представит падишаху после ифтара[26].

Ходжа переделал речь, которую произносил перед Пашой, таким образом, чтобы она была понятна девятилетнему ребенку. Но думал он почему-то не о падишахе, а о Паше. О том, почему Паша замолчал тогда. Когда-нибудь он разгадает эту тайну. Каким должно быть оружие, которое ждет от него Паша? Мне тут сказать было нечего, да Ходжа ничего и не ожидал от меня. До поздней ночи он сидел, закрывшись у себя в комнате, а я уже не думал о том, как вернусь на родину, а, точно глупый ребенок, смотрел в окно и мечтал: за столом работаю я, а не Ходжа, и когда мне захочется, я поднимусь и отправлюсь, куда захочу!

И вот под вечер мы погрузили на телегу наши приборы и отправились во дворец. Я полюбил стамбульские улицы и мечтал, что когда-нибудь, невидимый, словно призрак, пройду по ним под огромными чинарами, каштанами и иудиными деревьями. Наши приборы мы положили в указанном нам месте во втором дворе дворца.

Падишах был краснощеким ребенком маленького роста. Он трогал наши приборы, как игрушки, и я не могу сейчас вспомнить, тогда ли мне захотелось быть его сверстником или товарищем, или когда я с ним встретился через пятнадцать лет; я сразу почувствовал, что не следует относиться к нему с предубеждением. Ходжа медлил, падишах и его окружение с интересом ждали. Наконец он начал говорить, к своему рассказу он добавил нечто совсем новое: он говорил о звездах как о живых разумных существах, знающих геометрию и арифметику и гармонично вращающихся в соответствии с этими знаниями, он изобразил звезды как привлекательные загадочные существа. Ходжа вдохновлялся, видя, как ребенок, подняв голову, с восхищением смотрит на небо. Потом Ходжа продемонстрировал макет прозрачной сферы, внутри которой вращаются подвешенные в ней звезды: вот здесь — Венера, и она вращается вот так, а вон та огромная звезда — Луна, она движется по-другому. Ходжа вращал звезды, подвешенный к модели звоночек мелодично звенел, маленький падишах в страхе отступал назад, потом справлялся со страхом и подходил поближе к волшебной коробке, только что не залезал в нее, и старался понять сказанное.

Теперь, когда я перебираю воспоминания, мое прошлое представляется мне картиной счастья, похожей на те сказки, которые я слышал в детстве, и на картинки к этим сказкам. Не хватало только домов с красными крышами, похожих на пирожные, и стеклянного шара, из которого, если его перевернуть, сыпался снег. Потом ребенок стал задавать вопросы, а Ходжа — отвечать на них.

Как эти звезды держатся в воздухе? Они подвешены к прозрачной сфере! Из чего сделана сфера? Из прозрачного материала! А они не сталкиваются друг с другом? Нет, они, как на макете, находятся на разных уровнях! Так много звезд, почему на модели нет стольких же сфер? Потому что звезды очень далеко! Как далеко? Очень, очень далеко! А у других звезд есть звоночки, звенящие при вращении? Нет, звоночки сделали мы, чтобы было понятно, что звезда совершила полный оборот! Гром как-нибудь связан с этим? Нет! А с чем он связан? С дождем! Завтра будет дождь? Судя по небу — нет! Что говорит небо про больного льва падишаха? Что лев выздоровеет, но надо много терпения! И т. д., и т. д.

Говоря о больном льве, Ходжа, как и рассказывая о звездах, смотрел на небо. Когда мы вернулись домой, он снисходительно отозвался о беседе с падишахом. Важно было не то, что ребенок не отличал, где подлинная наука, а где пустая болтовня, а то, что он на что-то обратил внимание. Падишах повторял слова и делал вид, что понял то, что надо было понять. А я размышлял, стать мне мусульманином или нет. В мешочке, который нам вручили по выходе из дворца, оказалось ровно пять золотых. Ходжа сказал, что падишах верно понял движение звезд. Ах, падишах, я хорошо узнал его лишь позже, много позже! Я удивился, увидев из окна нашего дома ту же Луну, я хотел быть ребенком! Ходжа не удержался и снова вернулся к нашему разговору: дело не во льве, важно, что ребенок любит животных, вот и все.

На следующий день Ходжа закрылся в комнате и принялся за работу; через несколько дней он снова погрузил часы и сферу со звездами на телегу — под любопытными взглядами из-за оконных решеток он направился в начальную школу. Вечером он вернулся невеселый, но не настолько, чтобы молчать: «Я думал, дети поймут все так же, как падишах, но ошибся». Дети просто испугались, а после объяснений Ходжи один ребенок, отвечая на его вопрос, сказал, что по другую сторону неба находится ад, и заплакал.