Белая кошка в темной комнате - [47]

— Тонечка! Прости нас, дураков великовозрастных! Мы больше не будем. Пусти в дом двух проголодавшихся и падающих с ног от усталости милиционеров, честно протрубивших полтора рабочих дня без перерыва на обед! С этими словами он понуро подошел к жене и чмокнул ее в щеку.

То ли видок был у друзей неважным, то ли возымело действие раскаянное смирение главы семьи, только Тоня сразу смягчилась, уступая дорогу в дом. Игорь подтолкнул смущенного Широкова и, пропустив Тоню вперед, прошел следом за ними в прихожую. Девчонки, угадавшие по тону матери амнистию нахулиганившему отцу, с визгом повисли на нем тут же в коридоре, радостными криками сообщая неведомо кому: «Папка пришел!»

Через час Станислав сытый, разморенный и благодушный от оказанного гостеприимства с наслаждением нежился на хрустящей простыне на диване в гостиной. Он думал о том, как повезло Свешникову в жизни с прекрасной семьей. Увалень-Игорь в присутствии жены становился заботливым и внимательным кавалером. Он не выпячивал нарочно своих чувств к Тоне, однако в каждом жесте, в каждой интонации, обращенных к жене, неуловимо ощущалась нежность. Тоня отвечала мужу тем же. Да и девчонки не отходили от отца ни на шаг. А тот, занятый беседой со Станиславом, успевал уделять внимание и дочерям. Широков радовался за друга и немного ему завидовал. Потом перед глазами возникла Наташа. Широков постарался представить ее в роли жены, размышляя, смогли бы они стать такой же счастливой семейной парой. Так и не придя к определенному выводу, он уснул с детской улыбкой на губах.

25 июля. Понедельник. Примерно 8 часов

Понедельник начался с дождя. Поглощая великолепные домашние котлеты со свежими овощами (все это Тоня, уходя на работу, предусмотрительно оставила на столе, прикрыв яркой салфеткой), Широков с тоской смотрел сквозь мокрое оконное стекло на безрадостно свинцовое небо, сулившее долгий обложной дождь. Сидевший напротив Игорь, казалось, всецело был поглощен едой. Одно радовало Станислава: он хорошо выспался и чувствовал себя посвежевшим и полным сил.

Даже приевшаяся за эти дни головная боль как будто отпустила.

— А девчонки с кем останутся? — без всякой связи со своими мыслями спросил Широков.

— Они у меня самостоятельные, — пробубнил Игорь с полным ртом, — до десяти сидят одни, а потом приходит теща — она здесь недалеко живет. Тебе чай или кофе?

— Кофе, если можно.

Свешников достал из шкафчика за спиной банку растворимого бразильского кофе и быстро организовал ароматный напиток.

— Да-а… Погодка, так ее… — протянул Станислав.

При одной мысли, что надо выходить на улицу из уютного дома, его аж передернуло.

— Ничего! Я возьму машину тестя, — обнадежил друга Игорь.

Только сейчас Станислав вспомнил, что в прошлом году тесть Игоря купил подержанный «Запорожец» и Игорь сдал на права. Правда, сам Свешников пользовался машиной крайне редко и на завзятого автолюбителя походил мало.

Сложив грязную посуду в раковину и вытерев стол, Свешников убедился, что в комнате, где спали дочери, все в полном порядке.

— Можем отправляться. Только помоги мне выехать.

Пока заводили застоявшийся в гараже автомобиль, выталкивали его в горку по размокшей дороге, пока пробирались в утреннем потоке машин, прошло порядочно времени, так что в управление прибыли тютелька в тютельку к девяти часам.

На недовольное бурчание Станислава Игорь философски заметил:

— Это судьба, Стасик! Я хотел сегодня пораньше добраться, вот и взял машину. А, видишь, как вышло…

— Ладно, — примирительно ответил Широков, — горбатого могила исправит! Ты поднимайся, а я заскочу к Червоненко.

Наташа, видимо, только что вошла, потому что стряхивала намокший зонтик. Она позволила себя поцеловать, но тут же призвала Широкова настраиваться на деловой лад и через полчаса начать допрос Петренко. Подбирая слова, чтобы не обидеть ее, Станислав возразил:

— Наташа, ты же понимаешь, что за «фрукт» Петренко. В тебе он будет, прежде всего, видеть хорошенькую женщину. Согласись, я лучше тебя знаю эту категорию: он будет издеваться, ерничать, похабничать. Кончится тем, что ты психанешь, а ему этого только и надо. Сам для себя он будет расценивать это, как маленькую победу, а, значит, далее говорить с ним станет еще тяжелее.

Упрямая складочка над переносицей, образовавшаяся, пока молодая женщина слушала доводы Широкова, разгладилась. Червоненко достала из сумочки пачку сигарет, собираясь закурить.

— Не могу понять: ты куришь или это элемент «шарма»? Кроме как в ресторане, я тебя с сигаретой не видел…

— А тебе не нравится? — вопросом на вопрос ответила Наташа.

— Нет, не нравится, — откровенно подтвердил Широков.

— Спасибо, что не лукавишь! — она послушно спрятала сигареты в ящик стола и пояснила. — Скажем, так: я курю, когда здорово нервничаю. Это еще с института осталось. И, ты прав, случается сие не так часто — я же по натуре спокойный человек, ты не заметил?

Последнее предложение прозвучало несколько утрированно.

— А если серьезно?

— А если серьезно, то я сказала правду. Весь вечер и утро настраивала себя на драку с Петренко, заводила себя, а ты, выражаясь языком спортивного комментатора, сделал мне только что подножку. Естественно, у меня возникло что-то вроде нервной разрядки.