Белая горячка - [2]

Он пастух–оленевод. Выбежал как–то раз из палатки без куртки и шапки. Был совершенно трезвый, но после длившегося несколько дней запоя. И пошел куда глаза глядят, и шел без передыху двое суток. Была с ним только одна буханка хлеба, а ночью температура падала до минус 40. Его следы заметил на своей территории русский охотник. Он был уверен, что это браконьер, а потому взял винтовку и отправился на гусеничном вездеходе по следу. Он проехал по глубокому снегу 120 километров через тайгу и только тогда догнал Юру.

Юра не знал, зачем и как долго он бежал. Знал только, что к своему стойбищу, хотя все время бежал в обратном направлении. Охотник увидел огромные от страха глаза Юры, неестественно расширенные зрачки и ни о чем не стал спрашивать. Он сразу понял — белая горячка.

После смерти бригадира в бригаде осталось пятнадцать оленеводов.

Третий

Смерть оленеводов не превращалась в какую–то особую проблему для хозяйства, потому что, как только с распадом СССР были сняты госдотации для колхозов и совхозов, стадо начало таять на глазах. Два других стада уже давно были перебиты. Совхоз «Ударник» умирал.

Забой проводили на зимнем кочевье. В 1993 году было то же самое. 29 ноября за мясом прилетели самолеты и как всегда привезли пастухам провиант. И, как всегда, много водки.

Соскучившиеся по водке оленеводы набросились на нее и пили до беспамятства, а утром около палатки нашли мертвого Сергея Софронова. Парень упился, упал, разбил голову и замерз. Был самым молодым в бригаде. Ему был 21 год. Новый бригадир три дня вез его на нартах в деревню. В Бомнаке местный врач сказал, что Сергей не замерз, а умер в результате «черепно–мозговой травмы с переломом костей черепа и повреждением головного мозга», то есть от удара тяжелым предметом по голове.

В бригаде осталось четырнадцать оленеводов.

Четвертый

Новым бригадиром стал Сергей Трифонов, старший брат моей Лены, племянник предыдущего бригадира. Семья погибшего парня обвинила Сергея в его смерти. От отчаяния оленевод запил и пил до Нового года, протрезвел, 8 января 1994 года пошел в тайгу. В больничных документах врач записал: «Двусторонняя огнестрельная рана грудной клетки». Ему было 38 лет, когда он погиб.

Его жена вскоре вышла замуж, но продолжала страшно пить, а муж за это немилосердно бил ее.

— Потому что он русский, — говорит ее свояченица Лена Колесова. — Только год с ним прожила, наверняка от побоев умерла. Но была весна, на реке ледоход и нельзя было отвезти на экспертизу в город. Так все и замяли.

После Лениного брата и его жены остались две малолетние дочки, которых приютили подруги матери.

Осталось тринадцать человек.

Пятый

Оленеводы провели собственное расследование и выяснили, что Сергея застрелил Володя Яковлев, старший брат Саши, того самого, что утонул тремя годами ранее. Володя — известный деревенский бандит, уже отсидевший десятку за убийство. А когда над ним нависла угроза расплаты, скрылся в тайге.

Из городка приехали милиционеры, но у них не было ни малейшей надежды поймать настоящего потомственного таежника, и поэтому объявили, что если кто его увидит, то обязан застрелить, как бешеную собаку или волка.

Амурская область большая, размером с Польшу, практически вся заросшая дикой тайгой, а территория совхоза «Ударник» занимает десятую часть области, 3,8 миллиона гектаров, так что охота на Володю длилась целый год. Только 30 декабря 1994 года его выследили и окружили бывшие товарищи по бригаде. Они даже не призывали его сдаться. А было ему 50 лет. Жил он одиноко, без семьи.

Таким образом, их осталось двенадцать.

Книга Смертей

Пьяный эвенк, бурят, монгол, тувинец, чукча — исключительно жалкое зрелище. А надо начать с того, что с ног его валит доза, после которой русский, поляк и даже немец спокойно может вести машину, а он валяется на мостовой. Коренные народы северной Азии очень плохо переносят, совсем не переносят алкоголь.

Но различия не только количественные. Русские заметили, что эвенки после водки ведут себя неадекватно. Очень точное замечание. Все, что они делают, не имеет никакой связи с реальностью. Раздеваются на морозе, прыгают с моста в скованную льдом реку, садятся на оживленной проезжей части дороги… Всегда серьезные и отрешенные, они начинают шуметь, смеяться так ненатурально, как будто их кто заставляет радоваться. Обычно всегда сдержанные, даже сухие в общении, не склонные к демонстрации чувств, не выносящие славянского разлива эмоций и русских расцеловываний, после водки делаются заискивающе слащавыми, чтобы уже секунду спустя ни с того ни с сего схватиться за нож, с которым они никогда не расстаются.

Если на улице в Бомнаке к вам пристанет пьяный эвенк, ему обязательно захочется чего–то несусветно идиотского. Чтобы, например, вы взяли его с собой в Америку, проводили к поезду на Москву (в деревне нет железной дороги) или чтоб дали ему десять тысяч рублей. Где еще в мире пьяница просит такие деньги?! Если его спросить, с чего ему в голову пришла такая мысль, то он, будучи не в состоянии ответить, полезет в драку.

Всех неславянских жителей Сибири русские презрительно называют чурками. Создают о них бесчисленные анекдоты, вроде тех, что мы придумываем о жителях Вонхоцка, а американцы — о глупых полячишках. Как и большинство анекдотов, эти тоже взяты из наблюдений за повседневной жизнью, в данном случае — за жизнью пьяниц.