Беларуский Донбасс - [77]

Можно предположить, что вообще все отношение Стаса к нацизму сводилось к этой шуточно-хулиганской формуле: «позиговали, поугорали и разошлись». Вряд ли он был фанатиком, радикальным сторонником «расовой чистоты» и «окончательного решения еврейского вопроса». Будучи трудным подростком с хулиганскими замашками, Гончаров просто увлекся внешним антуражем идеологии, которая эксплуатировала столь близкий ему культ силы и борьбы. Причем в самой идеологии он вряд ли пытался всерьез разобраться. Стас публично на тему своих политических убеждений не высказывался, но, скорее всего, у него просто была каша в голове, некая смесь абсурдных установок. Чтобы понять, как выглядит такая каша, процитируем рассуждения беларуса из «Правого сектора» Дмитрия Рубашевского (позывной «Ганс»)[98]. «Можно сказать, что по политическим взглядам я сторонник национал-социализма, но не гитлеровского, не немецкого. А чтобы для всей Европы.

Все модернизируется, и национал-социализм тоже. Нужно, чтобы все жили вместе, страны помогали друг другу, не было империй», — говорил он в интервью «Белсату». Как национал-социализм может быть без империй и «для всей Европы», если Европу населяют в том числе унтерменши, Ганс, вероятно, даже не задумывался.

После 9-го класса пути Таси и Стаса разошлись — Гончаров пошел в ПТУ, а Никитенко закончила среднюю школу и поступила в Московский институт журналистики и литературного творчества. В Москве Тася примкнула к либеральному движению Михаила Ходорковского «Открытая Россия». С Гончаровым девушка больше не виделась — после школы они только несколько раз списывались «ВКонтакте». Из соцсетей она узнала и про то, что Стас поехал воевать. «Скажем так: я не была удивлена, когда про это узнала. Понимаете, у него было очень много энергии и очень много желания столкнуться с какой-то реальной борьбой. И я думаю, что именно из-за этого он туда поехал. Но это только мое мнение — я не разговаривала с ним по этому поводу», — рассказывает Тася.

Никита Борисов вспоминает: Стас учился в ПТУ, подрабатывал на стройке, планировал поступать в вуз. Ездил на украинский Евромайдан, но участвовал ли непосредственно в протестах — точно неизвестно. «Он вернулся беспрепятственно, к нему не было никаких вопросов у силовиков. После Майдана его не дергали. Он сделал все тихо, никто про это не знал — он съездил и приехал. А когда уже начались непосредственно боевые действия на востоке Украины, он поехал в полк “Азов”. Где-то 1,5 года он там пробыл. За это время в Беларусь он не приезжал, потому что знал, какие последствия могут быть», — рассказывает Никита.

Отзывы о службе Гончарова в «Азове» противоречивы. Беларуский боец «Азова» с позывным «Отто» лично Гончарова не знал, но слышал о нем легенды — причем, скорее, отрицательного характера. «Было несколько сомнительных эпизодов с его участием, не очень добрая слава у него осталась, — рассказывал Отто в интервью “Радио Свобода” осенью 2016 года. — Хотя хватало и положительных моментов. Он был пулеметчиком по своей специальности и, говорят, что неплохим пулеметчиком». Инструктор тренировочной базы «Азова» с позывным «Иванов» рассказывал «Нашай Hiвe», что Террор-машина наводил ужас на «сепаров», героически проявил себя в боях за Широкино. «Всегда на передовой, бескомпромиссный, смелый», — описывали его сослуживцы. Доброволец из «Азова» Илья (позывной «Литвин») тоже высоко оценивает боевые качества Стаса: хороший и мужественный солдат. В 2014-м он из РПГ лично подбил вражеский БТР. В начале 2016-го в одиночку бесстрашно держал оборону в маленьком полуразрушенном здании под обстрелом техники боевиков.

Слова Шуневича про то, что Гончаров значился под № 1 в списке на задержание, Литвина удивляют. «Глобально Стас не выделялся своими действиями среди других беларусов в Украине», — отмечает он. Но при этом Илья уверен: Гончаров прекрасно понимал возможные последствия своего возвращения в Беларусь. «В последние недели перед отъездом Стас почти ни с кем не общался, тем более на тему возвращения в Беларусь, поэтому для всех это стало неожиданностью. Я точно не знаю, почему он вернулся. Но могу сказать, что на нас всех шло давление со стороны силовиков — частые посещения наших родителей, беспокойство за них. Видимо, на Стаса все это сильно давило, так как кроме мамы у него никого не было, то есть нашли его слабое место», — рассуждает он. По мнению Алексея Манчинского, у Гончарова произошло эмоциональное выгорание: от войны, от трудностей с легализацией в Украине. «Он собирался уехать еще в 2015 году, но мы его отговорили. Однако в итоге он все равно уехал. Стас просто устал», — считает Манчинский. Впрочем, существует версия, что все было несколько сложнее: Гончарова могли выманить в Беларусь под предлогом болезни матери. Его знакомый по Витебску, оппозиционный активист Александр Головань, рассказывал: «Бывшая девушка Стаса говорила мне, что у него сильно заболела мать и таким образом его выманили сюда. Его тянули, тянули сюда и в итоге выманили. Это мне подтверждали другие люди из правой тусовки в Витебске». Подтверждения этой версии из других источников нет.