Беларуский Донбасс - [65]

Одновременно популярный блогер Антон Мотолько направил обращение в Следственный комитет Беларуси. Он просил провести служебную проверку в отношении следователя, который занимался делом Ярового, и привлечь его к дисциплинарной ответственности. К ответственности, разумеется, никого не привлекли, а запрос Мотолько Следственный комитет перенаправил в управление ГУБОПиК по Витебской области, откуда ответа вообще не пришло. В начале мая 2016 года блогер снова попытался получить объяснение от правоохранительных органов и направил запрос напрямую в МВД. Вместо ответа ему прислали повестку с требованием явиться на допрос в Могилевское управление ГУБОПиК в качестве свидетеля по уголовному делу. Столичный блогер посчитал за лучшее без особой надобности на подобные беседы не ходить. А 22 июня 2016 года Могилевский ГУБОПиК все-таки прислал ему официальный письменный ответ: утверждалось, что уголовные дела в отношении Ярового не возбуждались и в могилевской тюрьме № 4 он якобы не содержался. То есть беларуские спецслужбы еще раз дали понять: отчитываться перед обществом за свои действия они не планируют.

Но удивительно другое: после этого мини-скандала Иван Яровой снова приехал в Беларусь. «15 августа я повесил автомат на гвоздь, все, — рассказывал в сентябре 2016 года Иван. — Все причины не скажу… Скажу одно: я свое отбыл там. Будут “укры” наступать — вернусь. А теперь мне и тут неплохо, собой займусь. Надоело ломать, буду строить».

Казус Ярового — важная веха в процессе понимания методов работы беларуских спецслужб с «ополченцами». Однако для нашего исследования и сама личность Ивана Ярового представляет большой интерес. Этот хрестоматийный персонаж дает наглядное представление о том, что за люди присоединяются к НВФ на востоке Украины.

Иван Яровой родился в 1989 году в Ростове, где до сих пор живет его отец. Когда будущему «ополченцу» было 6 лет, его мать, Наталья Ивановна, ушла от мужа, забрала сына и уехала на родину, в Беларусь. Там они поселились в городке Круглое Могилевской области. Дом, в котором живет семья, располагается на окраине населенного пункта, в частном секторе. «Он нормальный человек, хороший парень, — рассказывала Наталья Ивановна. — Но потом что-то такое случается… После 9-го класса пошел в ПТУ, строительный колледж. Недоучился. За месяц до окончания училища он поехал в Россию на заработки. Потом вернулся и сказал, что пойдет в вечернюю школу…[75] Он же сам не знает, что ему нужно. Туда он не пошел — зарплата маленькая, сюда не пошел — зарплата маленькая. А откуда может быть большая зарплата? Нет же ни стажа, ни образования. А потом поехал на работу… и оказался на Донбассе».

Всего у Натальи Ивановны четверо детей, один из них приемный. Но проблемы у нее только с Иваном: «Мы не знали, что он на Донбасс собирался. А потом сам позвонил, сообщил, где он. Сказал, все у него в порядке. Волновались, конечно. Все-таки война. Он, нужно признать, звонил. А потом приехал сюда».

Во время нашей беседы в сентябре 2016 года Наталья Ивановна рассказывала, что с войны Иван приезжал домой уже трижды — осенью 2015-го (на обратном пути он как раз и был задержан на вокзале в Орше), весной 2016-го (уже после того, как его история прогремела в СМИ) и теперь, в августе 2016-го. С момента первого отъезда Ивана Ярового на Донбасс осенью 2014 года и вплоть до сентября 2016-го в его доме в Круглом четырежды проходили обыски. Правда, ни разу правоохранители ничего не нашли и ничего не конфисковали.

Я уже так устала от этих обысков. Я говорю: вы хоть предупреждайте. Я кофе приготовлю, пирожков напеку[76].

А что ищут?

Оружие, большие суммы денег, наркотики. А я говорю: если найдете, дайте посмотреть. В последний раз, когда перед выборами обыск был (обыск прошел 9 сентября 2016 года, а выборы в Палату представителей Национального собрания Беларуси состоялись 11 сентября. — И. И.), они его забрали в обед, а вечером вернули. Тут, в Круглом, это было.

А кто с обыском приходил. — КГБ или ГУБОПиК?

Тут и наша милиция была (из Круглого. — И. И.), и из Могилева люди приезжали. Я не знаю, кто это был из Могилева конкретно. Парни вежливые, хорошие, не хамили. Приезжали эти парни, и они очень даже за него. Даже я как-то начинаю обороты набирать (в смысле злиться на сына, ругать его. — И. И.), а они «Да ну что вы, перестаньте». Ни одного плохого слова про них сказать не могу. Говорят: «Это наша работа, вы же понимаете». А я еще спрашиваю: «Когда вы его отпустите? Нам картошку копать нужно». А они смеялись: «Сейчас отпустим и еще приедем проверить, хорошо ли копает». Иван рассказывал, что тут наши милиционеры как-то грубо на него сказали, а те еще их приструнили.

А вы признавали, что он на войне?

Да, конечно. Я, когда первый раз они приходили, даже им его украинский номер давала — мол, можете у него спросить, чего он туда поехал. А что я могу сказать?..

В Круглом живет всего около 7,5 тысячи человек. Поэтому, когда соседей Яровых впервые позвали быть понятыми во время обыска, вскоре про участие Ивана в вооруженном конфликте знала уже половина Круглого. Местные жители спокойно отреагировали на то, что их земляк воевал на Донбассе на стороне сепаратистов, не осуждали его.