Бегущая под дождем - [29]
Гонзалес никогда не произносила вслух слово «детдом». Исключительно, наш дом. В редких официальных случаях, «Журавлик».
Надя сидела на стуле в кабинете директрис закинув ногу на ногу, и весело улыбалась. Гонзалес по инерции произносила какие-то гневные и, наверняка, справедливые слова, но внутри нее просто пульсировало огромное изумление перед этой девчонкой. Надя, рыжая Надя, ее любимица и лучшая воспитанница, самая примерная и дисциплинированная, прошлявшись неизвестно где, как мартовская кошка, несколько суток, теперь сидела перед ее столом и весело, беззаботно улыбалась.
Ни тени смущения, испуга, раскаяния или чего-либо подобного.
— Сядь прилично! В такой позе сидят только… — продолжила Лариса Васильевна и неожиданно, запнулась. Будто споткнулась, увидев насмешливые глаза Нади.
— Только кто, Лариса Васильевна? — скромно поинтересовалась она.
— Сама знаешь!
— А-а… эти. Которые торгуют своим телом, — понимающе кивнула Надя.
— Прекрати-и!!! — рявкнула директриса Гонзалес.
— Что? — невинно спросила ее лучшая воспитанница.
— Разговаривать со мной подобным тоном! Кажется, я не давала тебе права…
— Что вы, что вы, Лариса Васильевна! Как вы могли даже подумать! У меня и в мыслях ничего такого не было! — затараторила Надя.
— Чем ты занималась в Москве? Где ночевала?
— У Наташи, где еще! — искренне удивилась Надя. — А вы что подумали? Господи, Лариса Васильевна! Миленькая! Вы подумали, что я пошла по кривой дорожке!? Свернула с пути истинного Бог знает куда!? Подалась в путаны, на панель или еще чего похуже? Как вы могли обо мне такое подумать. Даже обидно.
Надя резко отвернулась, но ненадолго. На мгновение, не больше.
— Можете позвонить Наташе, она все подтвердит. — с еще большим пылом продолжила она. — Просто решили мне чуть подправить зубы и все такое. Сходили пару раз на выставки, в книжные магазины. Вы знаете такого писателя, Леонида Чуприна?
Изумленная Лариса Васильевна отрицательно качнула головой. Она, нахмурившись, всматривалась в искрящееся радостью лицо Нади.
«С девочкой что-то случилось. Надо непременно выяснить, потом будет поздно!» — судорожно вертелась в голове тревожная мысль.
— Замечательный писатель! — продолжала Надя. — В следующий раз привезу вам его книги. Вам обязательно надо почитать.
— Следующего раза не будет! — отрезала Гонзалес. — С этого дня ты из нашего дома ни ногой! Я запрещаю!
— Как скажите, Лариса Васильевна! Как скажите, так и будет! — с готовностью согласилась ее лучшая воспитанница рыжая Надя Соломатина.
— Я тебе больше не доверяю! Все! — отрезала ЛорВася.
— Лариса Васильевна! — удивленно воскликнула Надя. И даже руки к груди прижала, как заправская оперная певица.
— Наташке вы доверяете? Она меня, как щенка на поводке по Москве водит. Выставки, театры, концертные залы… Шаг вправо, шаг влево — расстрел на месте. Будто вы ее не знаете.
«Все врет!» — думала Лариса Васильевна. «И как убедительно!».
— Лариса Васильевна! Миленькая! — продолжала Надя, глядя на директрису наивными и слегка удивленными глазами.
— Вы ни о чем таком… и думать забудьте. Этот писатель он… совсем старый. Ему лет тридцать, если не больше.
— С чего ты взяла, что меня не интересует какой-то там писатель?
— По глазам вижу, — пожала плечами Надя. — Только напрасно переживаете. Я ведь давно уже не маленькая. Не какая-то… дурочка из переулочка.
Лариса Васильевна Гонзалес недовольно поморщилась.
— Не буду, не буду, не буду…. Извините, Лариса Васильевна! Я вас так люблю!
— Хорошо. Я позвоню Кочетковой, все выясню. Можешь идти.
Надя вскочила со стула, подбежала к директрисе, порывисто обняла ее и чмокнула в щеку. Прежде чем та успела среагировать и возмутиться. Хотя бы для приличия. Надя подбежала к двери и, уже распахнув ее, послала Гонзалес воздушный поцелуй. Чмокнула себя в ладошку, потом выставила ее перед собой и дунула в сторону директрисы. На манер западных кинозвезд. И исчезла за дверью.
«Кажется, я ее упустила!» — думала Лариса Васильевна Гонзалес. «Увы! Никакой воспитательницы из нее не выйдет. Совершенно очевидно. Оставлять „Журавлик“ не на кого. Помощниц нет и уже не будет. Мое дело умрет вместе со мной. А я так на нее надеялась. Дура старая. Ученики, ученицы, воспитанницы! Ты вкладываешь в каждую из них всю себя, всю душу, помыслы, и все свои несостоявшиеся мечты. И все как в песок. Первый в кого они бросают камень, это ты, их наставница, воспитатель, учитель! Только сейчас до конца понимаю свою мать. Она всегда твердила, надейся только на себя. Помощников в нашем деле нет и быть не может».
За окном кабинета по-прежнему, как и всегда, чирикали воробьи. За шоссе на поле как и обычно тарахтел трактор. Из коридора первого этажа доносились веселые голоса младших воспитанников.
6
… Исполнительные и пунктуальные помощницы врача Нахта были все сплошь финикийками. Чистенькие и аккуратные, как новенькие игрушки в одинаковых зеленых платочках, закрывавших почти все лицо, они бесшумно возникали и исчезали, как привидения. И понимали врача Нахта с полуслова.
Старик Нахт и сам был финикийцем. Кто же еще, кроме финикийца, мог быть врачом в Египте. У него были настолько густые, седые, нависающие над глазами брови, что и самих-то глаз почти не было видно. Неф всегда почему-то хотелось слегка, аккуратно так, раздвинуть их пальчиком. Чтоб ему самому было лучше видно. И еще одно. Хоть один разочек подергать за бороду.
«Сюжет — как сама жизнь, — продолжил Валера, — Мужчина, взрослый мужчина нашего с тобой возраста, неожиданно влюбляется в девчонку. Совсем ребенка. Лет пятнадцать шестнадцать.— Было. Сто раз. „Лолиту“ Набокова читал? — отрезал Игорь.— Как ты думаешь, читал я или нет „Лолиту“? — начал тихо злиться Шагин»…Этот диалог лучше всего характеризует тему повести, герой которой на собственной шкуре испытывает изнуряющую лихоманку любви.
Вольный, современный перефраз всем известной с детства сказки, виртуозно исполненный по заказу широко известного кинорежиссёра детских музыкальных лент Леонида Нечаева («Приключения Буратино», «Про Красную Шапочку», «Дюймовочка»), к большому сожалению, своему и общему, фильм по этому сценарию пока ещё не снявшего.
Автор определяет свою повесть как ироническую, и это действительно так. Однако, как и в жизни, смешное и горькое в ней замешаны в единое целое, и в этом крутом замесе — судьба двух повенчанных роком подруг, эстрадной певицы и её костюмерши. Кто из них для кого? Кто главнее? Счастливее?..
Оригинально, непринуждённо и доходчиво автор повествует о великих русских художниках, произведения которых навсегда вошли в историю и сокровищницу мирового искусства.
«Когда любовь нечаянно нагрянет, то от неё хорошего не жди»… Известный писатель, прожжённый людовед, влюбился. И, думаете, в кого? В эстрадную певицу Мальвину, знакомую вам по повестям «Рыжая из шоу бизнеса» и «Бегущая под дождём». Что же из этой сумасшедшей любви выйдет?
Моцарт! Светлый гений всего человечества. Человек необыкновенный судьбы, взлетов и падений на бытовом уровне, но никогда не претерпевающий неудач в своём непревзойдённом творчестве.Автору, не ставившему перед собой задачи воссоздать полную биографию Моцарта, удалось сказать всё же о самом существенном, главном, удалось приблизить гения к нам. Вернее, нас приблизить к гению.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.