Бегство (Ветка Палестины - 3) - [33]

Вскоре местные кабланы ему опротивели. Он остановился на американце. Грустный миллионер по имени Герон строил в Ашкелоне и Натании торговые центры. Попыхивая невиданно длинной заморской папиросой, американец взглянул на проекты амуты и предложил строить и быстрее и - по американским стандартам - качественнее. Привезти из Штатов готовые коттеджи последних моделей. Еще лучше, - поставить в Израиле два-три завода, выпускающие эти коттеджи на конвейере. "За год переселим сюда весь Израиль - из хижин во дворцы, как мечтал ваш Ленин", - сообщил мистер Герон с постоянно грустной своей улыбкой.

Эли договорился с военным ведомством, оно было готово отдать амуте за символическую плату свалку на берегу моря, бывший полигон, и американец, окончательно поверив энтузиастам из России, распорядился поставить в городе Аждоде, в торговом центре, особняк-образец из бетонных плит. "Покупатель любит пощупать", -объяснил он.

Эли и американец пришли к соглашению, и мистер Герон подписал чек на пятнадцать миллионов долларов - для начала. Спустя неделю министерство финансов Израиля неожиданно повысило налог на американское оборудование в четыре раза. Герон пыхнул своей папиросой и развел руками. Эли удивил своей напористостью даже его: отыскал для компании Герона другое, не американское оборудование. Чиновник из министерства финансов, которому Эли приглянулся, предупредил его честно:

- Не тратьте силы попусту. Извне сюда никто не войдет...

Эли погрустнел. "Та-ак, - констатировал он. - Все куплено, сверху донизу? По Уголовному кодексу РСФСР это называлось преступный сговор с целью наживы. Триста тысяч русских евреев без работы и крыши, а эти гонят всех, кто "извне". Каков резон? Доморощенный патриотизм? Приоритет собственной хилой индустрии? Свой карман?"

Он снова вернулся к местным кабланам: суженого и на коне не объедешь...

Наметив на будущее двух самых приемлемых подрядчиков, Эли все лето объезжал мэров Израиля. Некоторых по второму кругу, с цветной картой в кармане. Теперь наступила его очередь удивляться: девяносто три процента израильской земли принадлежит государству, а мэры городов разводят руками: "Нет земли! И купить не на что!" Кто, в таком случае, в государстве Израиль - государство? Власть? Или это просто лавочка под бело-голубым флагом?.. Самый уважаемый и влиятельный городской голова - престарелый мэр Иерусалима Теди Колек* принял Эли по отечески, вышел из-за стола, похлопал по плечу. Он хотел помочь "рыжему Мюнхгаузену". Оглядев напористого русского, одетого, как на дипломатический прием, при галстуке и золотых запонках (Колек ценил забытые в Израиле манеры и аккуратность), он сказал, что не может ничего обещать. "Пока за тобой нет дурной славы, мар Элиезер. Но мне с тобой делать нечего: у меня земли нет... Поземельная карта? Ты же русский интеллигент, мар Элиезер. Ты читал Толстого: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить." Ты видел землю, мар Элиезер? Замечательно! Значит, ты знаешь, что земля есть, и я знаю, что земля есть, но дать ее кому-либо не вправе. И никто не вправе. Нет в эрец Исраэль ни одного мэра, который мог бы провозгласить, как Людовик: "Государство - это я!" Можно купить, если есть на что... У вас как с деньгами?"

Эли ушел из мэрии Иерусалима в полной растерянности. Ему понравился Теди Колек. Доброе лицо у старика, в глазах сочувствие. Он бы дал землю, имей на это право. "Как же так?! Рынок израильской земли и... без учета алии?!"

Вечером позвонил Дову. Услышал, что Арик Шарон, новый министр строительства, поломал этот порядок, но на него тут же подали в суд за то, что он "разбазаривает" национальное достояние: отводит землю олимам... У Эли голова пошла кругом. Хочет Премьер Ицхак Шамир русских евреев? - ведь публично заявлял, что сделает для алии всё... Всё, чтоб прижились или чтоб бежали отсюда куда глаза глядят? - мелькнуло у Эли. - На кого жаловаться?.. Надо ехать к Дову, решать принципиально: нечего морочить голову себе и другим.

Поймать Дова было трудно. Наконец, в час ночи, тот поднял трубку. Опять ты, полуночник! - ответил раздраженно. - Не до тебя сейчас! Делим имущество. - И длинно выматерился.

- Извините, Дов, вы о чем? - не понял Эли. В ответ прозвучали короткие гудки отбоя.

Глава 7. АРИК ШАРОН, СОФОЧКА И ЕЕ ПАПА-ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ МУСОРЩИК.

Дов выдернул телефонный штепсель: звонки возвращали к обычным заботам, сбивали гневный настрой, которым жил с утра. Дов разводился... Разводиться он начал пять лет назад, хотя пугать жену разводом начал куда раньше: собралась вскоре после войны Судного дня рожать его любимая "пташка". Всех израильских врачей и повитух отвергла, и, по совету мамы, на сносях улетела за океан, в штат Техас, к родной тете. Дову она о своих планах, на всякий случай, не сказала: кто знает, что ему в голову взбредет.

Рожать в Штатах Руфь решилась, но задержаться там на неделю-другую и слышать не хотела.

Перелетев с шестидневным первенцем океан, она привезла Дову ребенка в одеяльце с наклейкой израильской фирмы. Русский Израиль, собравшийся к Дону на "бриг-мила" - на обрезание, сгрудился вокруг первенца, названного в честь покойного отца Дова, Иосифом, и записанного Иосифом-Симха, то есть Иосифом веселым. Наслушавшись горластенького "веселого", все пили и танцевали израильскую "хору" до глубокой ночи. Дов отплясывал вприсядку, голося неизвестные израильтянам частушки: "Зять на теще капусту возил,