Бегство от грез - [3]

Их взоры скрестились. Вокруг бесновался ветер, и бока лошадей беспокойно вздрагивали под ударами ветра и снега.

Пытаясь унять бешенство, Тарквин сдержанно извинился за вспышку гнева и коротко рассказал о своем затруднительном положении. Последовало непродолжительное молчание, после чего горец убрал свой кинжал в сапог и медленно отогнул край пледа, скрывавшего нижнюю часть лица.

– Замок Лесли? – отрывисто спросил он. – Мой путь лежит в этом направлении.

– Возьмете меня с собой?

Ровена де Бернар мрачно разглядывала его. Манеры этого человека вызывали у нее антипатию и ей было безразлично, найдет ли он место, где сможет остановиться. Она решила, что это один из слуг, высланных вперед неугомонной леди Гилмур, семья которой собиралась приехать в замок Лесли как раз на этой неделе.

– Ладно, – сказала она неохотно, – я возьму вас с собой, только предупреждаю, что эта ночь не для развлечений. Я не намерена где-либо задерживаться.

– Не беспокойтесь, – решительно ответил капитан, – я поеду позади вас.

– Позади так позади.

И без лишних слов Ровена пустила лошадь в галоп. Край ее пледа трепетал на ветру у нее за плечами. Капитан Йорк скакал, не отставая.

Он покрепче устроился в седле и подумал о том, что дорога при такой спешной езде может преподнести любой сюрприз. Снег продолжал падать густыми хлопьями, снежинки в диком хороводе кружились перед глазами лошадей, ухудшая и без того плохую видимость. Только теперь с чувством нарастающей досады капитан Йорк начал осознавать, в какое неприятное положение он мог бы попасть, не повстречай он вот это отчаянное и безрассудное существо, едва различимым пятном маячившее сейчас впереди него в снежной мгле. Судя по видавшему виду старенькому пледу, Тарквин подумал, что это кто-то из слуг семьи Лесли, посланный по какой-либо спешной надобности. Он с неприязнью подумал о хозяевах замка, способных в такую непогоду отправить человека из дому.

Внезапно дорога круто повернула вправо, и Тарквин едва удержался в седле, так как лошадь под ним рванулась в сторону. Терпение его истощилось, и он громко изрыгал в темноту проклятия. Однако через несколько минут капитан уже обо всем позабыл, поскольку впереди забрезжил тусклый свет. Местность вокруг изменилась, вересковая пустошь осталась позади, и они въехали на окруженную лесом дорогу, по обе стороны которой тянулась выложенная из камней ограда. Ветер здесь, казалось, дул тише, снег перестал слепить глаза и забиваться под плащ.

Впереди, сквозь голые черные сучья высаженных в один ряд деревьев, виднелись массивные контуры огромного замка с черными башенками, устремленными ввысь. В нижней своей части башенки переходили в парапетные стенки с бойницами, которые в виде крыльев протягивались на восток и на запад. Дорога перешла в длинную аллею, посыпанную гравием, и заканчивалась у длинного ряда широких ступенек.

Тарквин хотел здесь остановиться, но его провожатый направил свою лошадь к конюшне. По-видимому, его ждали, так как, несмотря на сильный холод, двери сарая были распахнуты. Навстречу, прихрамывая, вышел старый конюшенный.

– Вы припозднились, – сказал он угрюмо, беря лошадь за поводья.

Тот, кого Тарквин принимал за слугу, слез с лошади, стряхнул снег со своей одежды.

– Не спрашивали обо мне?

– Еще нет, но вам нужно поторопиться.

Закутанная в плед фигура поспешно скользнула в узкую, грубо обтесанную дверь, велев Йорку идти следом. Медленно пробираясь в темноте, капитан с раздражением отметил про себя, что слуги и хозяева в замке Лесли стоят друг друга. Он еще больше укрепился в своем мнении, очутившись один в мрачном коридоре.

– Этот болван исчез, даже не подождав меня, – разозлился капитан Йорк. Он вытянул руку и наткнулся на холодную стену.

– Господь милосердный, – растерянно пробормотал он, чувствуя, как ледяной холод сырого камня проник даже через кожаную перчатку. Откуда-то сверху до него донесся шелестящий звук, и внезапно он увидел оранжевый язычок пламени, бросавший колеблющиеся тени на сырые стены и ряд длинных, изъеденных временем ступенек. На самом верху лестницы стоял его сегодняшний проводник с фонарем в руке.

– Прошу меня извинить, – донеслось до капитана сверху. – Мне следовало помнить, что вы в этом замке впервые, вам все здесь незнакомо. Пришлось зажечь фонарь.

Капитан, заметно прихрамывая, стал подниматься вверх по неровным ступеням.

– О, сэр, вы ранены? – голос спрашивающего был полон искреннего беспокойства.

– Пустяки! – резко ответил Тарквин. – Это старая рана, полученная на войне, только и всего!

На самом деле он чувствовал сильную боль, а холод и многочасовая езда ее только усилили. Рана, полученная капитаном Тарквином в битве при Витории, не оставляла ему надежды на быстрое выздоровление. Французский штык проник глубоко в левое бедро, едва не проткнув его насквозь, и при этом ударе капитана вышибло из седла.

Его, потерявшего сознание от боли и потери крови, доставили в полевой госпиталь. Хирург настаивал на ампутации ноги, но капитан решительно воспротивился. Позже он никогда в этом не раскаивался, несмотря на то, что рана заживала медленно и трудно и было опасение, что остаток жизни он проведет, хромая на одну ногу.