Бегство Квиллера - [5]

Я знал, что со мной такого не случится; но у меня весомые основания определяться, искать себе новое приложение. Что и должно вернуть меня к той единственной жизни, которую я мог вести.

“Податься, конечно, некуда…”

Пепперидж откинулся к стене: видно, даже этот слабый свет раздражал его глаза. Шутить он больше не пытался, что я и предвидел, да и сам он больше никого из себя не изображал.

— Не от Скоби, нет. Из Челтенхема. Штаб-квартира правительственных линии связи в одном из западных графств, нервный центр международных перехватов.

— Предложение сделали мне лично, — уточнил он. — За письменным столом.

— Когда?

— На прошлой неделе. — Его желтоватые глаза с вызовом уставились на меня. — Тебя, конечно, удивляет, что кто-то мог предложить такое… что паршивому моряку с разбитого корыта могли дать хоть какое-то задание. Я вижу. И я тебя полностью понимаю. Но…

— Избавь меня от этих стенаний, — жестко прервал я. — Да, вот именно. — В глазах его вспыхнул предостерегающий огонек, и я заметил его. Если бедняга в приступе ярости обрушится на меня, мне придется подавить его, что унизит его.

— Некая команда знает, что я занимался Востоком, и поэтому решила, что предложение может вызвать у меня интерес. И теперь от меня зависит, принять его или отказаться. — Он снова выпрямился, глядя на меня с мрачной решимостью: хотел убедиться, произвел ли он на меня впечатление — он все так же, мол, крепко стоит на ногах и голова у него работает.

— Значит, ты как сыр в масле катаешься, — я старался, чтобы слова звучали спокойно и убедительно.

Наступила тишина, а потом он издал звук, напоминающий всхлип; смежив веки, он уперся сжатыми кулаками в столешницу, чтобы не потерять равновесия, и его забила такая дрожь, что задребезжала даже медная настольная лампа. Он ничего не мог с собой поделать.

Пепперидж еле выдавал из себя:

— Подонок, кончай издеваться надо мной. Избавь меня от этого. — Внезапно обратив внимание на стиснутые кулаки, он разжал их и сложил ладони, словно это движение могло его успокоить. — Конечно, ты совершенно прав. — Теперь я не могу и пальцем шевельнуть без того, чтобы меня тут же не прикончили.

Помолчав несколько секунд, я сказал:

— Исчезни куда-нибудь.

— Прости?

— Полежи в больнице… Потом займись собой, начни готовиться. И скоро опять будешь в форме.

— Да. Да, конечно. Так я и сделаю. Когда-нибудь. — Он медленно передохнул. — А тем временем я найду кого-нибудь, кто займется этими делами, потому что не стоит их упускать, а меня тут же трахнут, если я сообщу о них в Бюро. К ним не подобраться, они держат ушки на макушке. Возьми еще выпить, “если уж ты сюда забрел ради этого.

— Мне надо идти. — Не в первый раз я видел нашего брата-“духа”, который, сломавшись, пытается избежать уготованной ему судьбы. Он был почти на грани нервного срыва, и я не хотел лицезреть, как его вывернет всего наизнанку и он окончательно потеряет голову.

— Да ты же только что пришел, ради Бога. — Он поднял, руку, подзывая бармена. — Ты же знаешь Флодеруса, не так ли? — спросил он.

— Кого из них?

Он криво усмехнулся.

— Хороший вопрос. Чарльза, конечно. Чарльза Флодеруса. Я помнил, что один из них имел отношение к краху курьерской связи с Триестом, и Бюро далеко не сразу уловило гнилостный запах с той стороны: этот человек был пять лет двойным агентом, прежде чем погорел из-за женщины. Чарльз был совсем другим: они были дальними родственниками, но кровная связь тут не сказывалась, и Чарльза знали как человека, глубоко преданного секретной службе. Кроме того, он был высокопоставленным оперативником, разработчиком операций в СИС.

— А что с ним? — спросил я Пеппериджа.

— Он и сделал мне это предложение. — Он искоса глянул на вошедших посетителей, которые показались у меня за спиной. — Понимаешь, в свое время я оказал ему услугу. И весьма благородно с его стороны, что он ее не забыл.

Я невольно прислушался к его словам. Так, значит Флодерус сам обратился к нему? Да, с его стороны это благородный жест. Он всегда был очень осторожен и весьма требователен к людям.

— Мы переговорили по телефону, — продолжал Пепперидж. — В сущности, мы не виделись. — Взгляд у него стал рассеянным. — Он не знает, что я… ну, не в лучшей форме. Разговор шел в общем, никаких обещаний, никаких имен и тому подобного, полная секретность. — Когда подошел бармен, он попросил повторить и затем сказал мне: — Как я говорил, он в курсе, что я немного занимался Азией. — Голова у него качнулась. — Пару раз, вроде, и ты там бывал?

— Да. Мы кого-нибудь знаем из этой публики?

— Что? Я лично никого не знаю. Тебя что-то беспокоит?

— Нет.

— Там всего лишь мужчина и женщина, которые держатся за руки под столом.

— Пока они не обращают на тебя внимания. — Он нахмурился.

— Я слишком громко говорю?

— Все относительно. — Если Флодерус в самом деле предложил ему заняться оперативной работой, тогда он должен держать его под колпаком. Немалое число из тех, кто заходит в “Медную Лампу”, появляются из коридоров отдела кодов и шифров в компании со вторыми и третьими секретаршами иностранных посольств.

Несколько секунд Пепперидж изучал пару за соседним столиком, а потом сказал, понизив голос: