Беглый дедушка - [11]

Я не ропщу, когда в холодильнике пусто. Ни ногами, как жеребенок, ни мыслями, как взрослые. И даже когда денег нет совсем, я тоже не ропщу. А когда есть, я иду к шкафчику и беру, как сейчас. У нас там с мамой шкатулочка «на еду».

Взял я деньги, вышел в коридор, оделся в уличное, как приличный человек, который «не валяется на диване в том, в чем ездит на общественном транспорте», замаскировал, как взрослый, нижнюю часть лица, и пошел за едой. Наш Сиреченск обрядился в карантинные маски куда раньше остальных. Мы тут оказались самыми предусмотрительными.

Иду, и думаю странные вещи про деда. Почему он так быстро выздоровел? Зачем ему комп? Что дальше-то будет вообще?

Это страх. Мама сказала, что если думаешь про «дальше», то это страх. Иду, и понимаю, что это страх лишиться деда. Уж больно просто все получилось: захотел деда – на тебе, получи, «вот здесь закорючку поставь, мальчик, и не забудь мне пять звездочек, хорошо?». Хорошо, поставим, нам не жалко, раз вы так шустро доставили.

И еще хорошо, что дядя Вадим у подъезда возился со своим «фордом», не то замучили бы меня мрачные мысли, и научился бы я роптать, как взрослые. Я бы, если честно, погодил пока в этом смысле взрослеть.

– Эй, малец, – позвал меня дядя Вадим, – Ну-ка, пособи пихнуть.

Он прчти всегда со мной и с мамой разговаривает на древнерусском, чтобы выглядеть солиднее. Ему это сейчас явно надо, потому что толкать старый «форд» он солидным не считает, а зря. Мне, например, все равно, что толкать. И это еще большой вопрос, что толкать несолиднее: новый «мерседес», или старый «форд».

– Не завелся, не захотел, – пояснил дядя Вадим, – Здесь вот берись, и толкай, а я подруливать буду.

Дядин «форд» своим присутствием оскорблял проезжую часть. Уперся я своими обеими в крышку багажника, а дядя Вадим уперся левой рукой в открытую дверь, а правой в руль. Тяжелая машина кочевряжилась, упиралась, потом проскрипела чем-то и сдалась, тронулась с места. Проехали мы пять метров, потом дядя Вадим в яму «подрулил» левым передним колесом. Куда он смотрел, интересно, яма же перед носом была. Дядя Вадим крякнул, надавил плечом на дверь, но колесо провалилось серьезно, и «форд» замер, качнувшись. Рулить надо было, а не «подруливать».

Дядя Вадим обернулся ко мне. Вот он как раз человек синего покроя. Синие джинсы, синяя же легкая курточка поверх сине-клетчатой рубашки, немолодые коричневые, не синие почему-то, штиблеты – я уже привык к тому, что дядя Вадим почти всегда выглядит именно так. У него, наверное, несколько комплектов этой одежды. Я подошел к нему поближе, чтобы мудрым взглядом оценить ситуацию.

– Вот, – сказал дядя Вадим, – ситуация… Сели, короче, как эти самые. Вопросы есть?

Это он у меня спросил, чтобы на место поставить. Будто я виноват, что он рулить не умеет.

Придумывая вопрос – попросили же – я оглядел дядю Вадима: что-то на нем было новое. О, табличка на нем сегодня, точнее – значок на груди, как раз над сердцем. Белый, круглый, как мишень для инфаркта, а на нем нарочито кривыми буквами, чтобы смешнее читать: «Хочешь похудеть? Спроси у меня как».

– Дядя Вадим, – сказал я, – Это на значке имеется в виду, что надо вашу машину толкать, чтобы похудеть?

Полминуты он думал, до него «доходило», потом тоскливо сказал:

– Дурак, я прибавки продаю… то есть надбавки, то есть эти самые… как их там… добавки.

Я на «дурака» не обиделся. Мама мне объяснила, откуда в голове появляются слова. Вот сказал мне дядя Вадим «дурак», а что на самом деле произошло? На самом деле он пошевелил мышцами внутри гортани, и они произвели звуковые колебания в воздухе. То есть, дядя Вадим вроде как подул в мою сторону. Долетевшие до моих ушей акустические волны произвели колебания во внутреннем ухе, и мой мозг расшифровал их, как слово «дурак». И тут очень интересно получается: «дурак» должен жить у меня в голове, чтобы мой мозг дядины воздушные волны расшифровал именно так. То есть, я уже должен считать себя дураком, чтобы меня можно было этим словом задеть.

Но я себя дураком не считаю, и дядя Вадим меня не задел. Но проучить его следовало.

– Извините, дядя Вадим, – сказал я, вежливо «проучая» дядю, – Мне идти надо, меня мама послала.

Развернулся, и пошел. Сначала медленно, потом быстрее, пока дядя Вадим думает. Если окликнет, придется обернуться из вежливости. Но даже тогда он меня не остановит, потому что мамин авторитет наводит на него столбняк. Признаюсь, мне стало немножко не по себе от того, что я снова за маму спрятался. Но так вышло, что поделаешь. Я знаю, что мне еще много раз за нее прятаться, пока не повзрослею. Мне бы только, чтобы не роптать, когда вырасту. И не продавать прибавки… или добавки, как их там.

Глава 7

Следующим пунктом на пути моего взросления был магазин. Вчера мы с мамой разговаривали, и я спросил у нее:

– Мама, а если у меня в магазине спросят, что за дед у нас и откуда, что мне им сказать?

Мама положила ладонь мне на голову. Она так уточняла напрямую: думаю ли я на самом деле то, что говорю, или это рот вмешался на пути выхода моей настоящей мысли наружу, и внес помехи. Про магазин я спросил, потому что больше никуда сейчас не хожу, и всё накопленное внутри может прорваться наружу разве что в магазине. Это как наполненный водой шарик бросить с балкона. Многие люди ходят в магазин бросить свой шарик в продавца, и хорошо, если попадают в охранника. Он все-таки мужик, его не так жалко. Но что, если меня спросят, что мне им сказать?