Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [153]

Цель торговой политики Германии стала, таким образом, чрезвычайно простой: купить у страны столько, сколько можно; приобрести, например, весь урожай страны — но без оплаты. Увеличение импорта даже привело к конкуренции с немецкой промышленностью в импорте готовых изделий.[721] В результате этой политики, Германия становилась страной с огромным долгом — на клиринговых счетах. Мы уже упоминали о случае с Данией при немецкой оккупации. Сегодня накопление долгов в подчиненной нацистам Европе — это простое дело. Но и раньше экономическое положение некоторых стран, особенно стран Балканского полуострова и некоторых стран Центральной и Южной Америки, играло на руку Германии.[722] Не было никаких потребителей их сельскохозяйственной продукции, кроме Германии. Западные демократические государства, которые все еще проводили политику умиротворения, были неспособны или не желали видеть, что борьба против национал-социализма должна вестись на всех фронтах, в том числе и на экономическом, и что экономическая война могла вестись только путем приобретения излишков продукции в тех странах, которым угрожали.

Германия не только добилась благодаря клиринговой системе поставок сырья и продовольствия, но также преуспела и в экономическом порабощении тех стран, с которыми она торговала. Национал-социалистические экономисты поэтому описывали клиринговую систему как самое могущественное средство валютной и торговой политики.[723] Берлин стал клиринговым центром, a Reichsbank был сознательно переоценен в сравнении с валютами Голландии, Чехословакии, Югославии. Клиринг таким образом стало основой того, что называют «запланированным обменом товарами».[724]

Бартер и клиринг также предоставил превосходное средство утопить в долгах страну, которая выдвигала требования против Германии относительно клирингового счета за переоцененные или недооцененные экспортные товары. Страна-кредитор часто была рада получить хотя бы немногое.

Таким в самых общих чертах был курс торговой политики Германии. Здесь империалистический характер Германии наиболее очевиден. Здесь изменение в методах немецкого капитализма является наиболее явным. Здесь согласованность экономики и политики становится полной тождеством интересов и целей.

Повторим, что было бы бессмысленно думать, что целью Германии является автаркия и отказ от иностранных рынков. Автаркия, наоборот, — это просто подготовка к завоеванию мировых рынков. Поскольку мировой рынок разделен среди сильных конкурирующих государств, он теперь может быть завоеван не торговлей и инвестициями, но только политическими средствами. И поскольку торговля между индустриальными государствами — это сущность внешней торговли, политическое завоевание мира и должно быть целью национал-социалистической Германия, если она хочет выжить как высокоразвитая промышленная страна. Если Германия желает превратить Европу в сельскохозяйственное государство, если она готова понизить уровень жизни масс в Европе, она действительно может отказаться от завоевания мира. Но возможно ли, чтобы высокоразвитое индустриальное государство добровольно отказалось от экономического прогресса? По нашему мнению, нет. Германия побежденная, может быть, вынуждена уйти из сообщества высокоразвитых промышленных государств, но не в этом, конечно же, заключается политика ее правительства. Это было бы полным отрицанием всей истории немецкого индустриального капитализма. Наоборот, именно высокая производительность промышленного аппарата, давление на иностранные рынки и потребности в удовлетворении жизненно важных материальных интересов масс привели Германию к политике завоеваний и будут вести ее к дальнейшей экспансии, пока она не достигнет своей цели или не будет побеждена. Эта динамичность довольно молодой, агрессивной, монополизированной страны и есть перводвигатель экспансии Германии.

6. Контроль над трудом

Контроль над рынком труда — это самое резкое отличие национал-социализма от демократического общества. Рабочий не имеет никаких прав. Потенциальная и фактическая власть государства над рынком труда является настолько всесторонней, насколько это возможно. Государство уже достигло окончательного предела в контроле над рынком труда.

Можно было бы поэтому утверждать, что, так как свобода трудового договора перестала существовать, капитализм прекратил свое существование в Германии. Так как капитализм, можно сказать, построен на свободном труде, и свободный труд отличает капитализм от любой предшествующей экономической системы. Таково представление всех экономистов от Карла Маркса до Макса Вебера. Представление, конечно же, верное. Но мы должны определить то, что мы понимаем под свободным трудом и свободой трудового договора. Есть три различных понятия свободы труда, выражающие различные стадии в развитии капитализма.

Свобода может означать индивидуальное право рабочего заключить сделку со своим работодателем на основе юридического равенства. Такая свобода характеризовала либеральный капитализм и была основанием его самого лучшего выражения в законе Ле Шапелье Французской революции. Есть, как сказал Ле Ша-пелье 14 июня 1791 г., «только интерес человека и интерес здравого смысла, и никто не наделен правом заставлять граждан преследовать любые интересы, которые им противоречат и которые отчуждают их от служения государству посредством корпоративных интересов». Такая свобода, враждебная профсоюзам и коллективным договорам, характеризовала европейскую политику труда в течение многих десятилетий — во Франции до 1864 г., в Германии до 1869 г., в Англии до 1871 г. Она означала или прямой запрет на профсоюзы, или простую терпимость к ним. Такой закон дал рабочему полномочия формально определять стоимость его рабочей силы, но он был не в состоянии принять во внимание, что по отношению к нему работодатель всегда является монополистом и что, как следствие, свобода также скрывает эксплуатацию.