Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [107]

Снижение значимости Федера указывает на окончательный отказ от экономических разделов программы партии, поскольку нет ни одного пункта в той неизменной программе, который был бы выполнен, и каждое явление, осужденное программой, стремительно выросло при национал-социалистическом режиме. Неизменность программы была временно отложена уже 13 апреля 1928 г., когда Гитлер, стремящийся завоевать поддержку земельной аристократии, отказался ради этого от «подлинной интерпретации» 17 пункта программы партии, который требовал конфискацию земли без компенсации. Вместо этого конфискация была ограничена «еврейскими сословными спекулятивными корпорациями.[544]

Экономические теории, развивавшиеся во время этой стадии национал-социализма, были прежде всего направлены против превосходства денежного капитала, на защиту среднего класса и против еврейских предприятий. Предприниматель никогда не подвергался нападкам. Напротив, такие люди, как Альфред Крупп, Маннесман, Вайнер Сименс, Тиссен [отец], Борсиг, Краусс, Маффей, получали похвальные комментарии.[545]

Вдохновленные 25 пунктом программы партии некоторые национал-социалисты разрабатывали всесторонние программы реорганизации немецкой экономической системы на корпоративной основе.[546] Даже после прихода к власти Гитлера[547] был основан национал-социалистическии институт корпоративной организации,[548] но его существование было коротким.

Многие наблюдатели придерживаются ошибочного взгляда, что экономическая организация Германии прежде всего определяется сословными или корпоративными идеями. Эти идеи тесно связаны с немецким романтическим движением, которое представляло собой первый протест против капитализма и английского парламентаризма и стремилось охранять немецкое прошлое. Адам Мюллер, экономические теории которого настолько запутаны, что почти невозможно внести в них какой-либо порядок, шел по пятам за Французской революцией и был, вероятно, первым, кто противопоставил сословную организацию классовой. Он боялся, что нация расколется на два класса и стремился предотвратить возникающий антагонизм системой сословий, которая состояла бы из аристократии, духовенства, промышленников и торговцев и которая включила бы промышленника в политическую систему.[549]Гегель в его «Философии Права» (разделы 203, 205), представлял сословия как промежуточные инстанции между государством и гражданским обществом, между сферами общественного и частного права. Он полагал, что система корпораций могла бы объединить гражданское общество и государство. Вслед за революцией 1848 г. самый крупный и в то же самое время наименее известный теоретик сословий, Карл Марио (Карл Георг Винкельблех), работал над всесторонним и во многих отношениях замечательным критическим анализом либеральной экономики и постулировал сословную организацию.[550] Винкельблех был встревожен радикализацией индустриального пролетариата, которую он связывал с жестокими экономическими условиями раннего индустриализма. Он был также напуган уничтожением ремесленника и кустаря и поэтому нападал на свободную конкуренцию, либерализм и отрыв государства от общества, который внутренне присущ любой либеральной системе. Для него примирение этих двух сфер лежит в сословной организации состояния, в которой само государство является сословием. Его теории получили практическую значимость в обращении, которое он представил Франкфуртскому парламенту в 1848 г.,[551] требуя учреждения «социальной палаты [социального парламента], которая должна будет рассматривать все социальное законодательство и принимать резолюции, передаваемые ею в политическую палату [политический парламент] для решения. «Члены социальной палаты должны избираться всеми сословиями согласно закону о выборах, который полностью гарантирует представительство всех специальных профессий. В то время как обращение Марио требовало сосуществования профессиональной и политической палат и подчинения первой последней, — требование, которое было позже выполнено при Веймарской республике, — реакционное движение вскоре воспользовалось профессиональной идеей с целью подавления парламентских учреждений, как например в политической и социальной теории Бисмарка. Бисмарк изображал свою идеальную политическую схему как схему сильной монархии, ограниченной системой корпоративного представительства.[552] Однако идея профессионального представительства никогда не играла важной роли во времена имперского периода, вероятно, из-за отсутствия синдикалистских теорий.

Но она появилась вновь в 1918 и 1919 гг., когда группа ревизионистов в Социал-демократической партии (Макс Коген и Юлиус Калицки) попыталась преобразовать ее в идею палаты труда, то есть в профессиональное представительство с равными правами с политическим парламентом. План был отвергнут выдающимся адвокатом Германии, специалистом по трудовому праву, Гуго Зинцхаймером,[553] который в двух великолепных речах указал, что профессиональное представительство приведет к стабилизации существующих классовых отношений, разрушит ту эластичность, которую предоставляет парламентская система, установит окончательную жесткость социальной системы и таким образом закроет путь к мирным переменам. Оппозиция Зинцхаймера была успешной. Все, что осталось от корпоративной идеи в Веймарской конституции, сводилось к временному федеральному экономическому совету, состоящему из представителей промышленности, потребителей, представителей свободных профессий и экспертов, к организации, которая, обладая законодательной инициативой и некоторыми консультативными функциями, не могла похвастаться какими-либо достижениями; правительство, особенно во времена Великой депрессии, обходилось без его помощи.