Бега - [4]
— Во-вторых, обиженные Колюбакиным или беговым обществом. Это и наездники, лишенные права выступать и любители, не прошедшие в действительные члены.
— Да, среди тех, кого при баллотировке "на вороных прокатили" есть несколько таких тузов! Для них Колюбакин если и не шестёрка, то валет, да и то не козырной.
— Поэтому надо начать поиск с того, кто мог подложить письмо. А когда, и где человек снимает обувь?
Немного поспорив, согласились, что искать супостата надо дома у Терентьева, — то есть на колюбановской конюшне, в "грузинах" — любимой бане всех московских наездников, и… среди хипесниц.
На "картавом" — блатном жаргоне, который они оба хорошо знали, хипесом назывались преступления, совершаемые при помощи женщин. Пока кавалер наслаждался ласками своей случайной обольстительницы, её напарник, спрятавшийся заранее в другой комнате, чистил карманы незадачливого любовника. А если можно вытащить, то и подложить немудрено. В последнее время хипесники нет-нет, да и наведывались в Первопрестольную из Варшавы, Риги, Одессы. Терентьев для них был клиент подходящий — "ходок" известный.
К столу подошёл Кузьма.
— Ещё чего-нибудь не угодно-с?
— Яичницу с ветчиной, — решительно сказал Малинин, покосившись на товарища.
Тот одобрительно кивнул:
— Мне тоже. И, скажи-ка, Кузьма, что, Мишка Терентьев грамотный?
— А то! Михал Василич всегда газету спрашивает. Только редко он к нам заглядывает. Они все больше с Пал Алексеичем то в "Яр", то в "Стрельну"…
Кузьма был словоохотлив. Он знал, что Лавровский репортёр "Московского листка" и за интересные сведения всегда даст гривенник, другой.
— А знаете, что у них случилось? Заарестовали Михал Василича!
— Это уже не новость.
— А знаете из-за чего? — Кузьме очень не хотелось упускать гонорар. — Из-за любовницы новой. Настоящую барыню он себе завел, а муж видать узнал.
— Барыню? — хитро прищурился Лавровский. — А ты-то, откуда знаешь?
— Пал Алексеич рассказывал.
— Тебе? Ну, ты, братец, хватил. Не поверю, чтобы Чернов с тобой лясы точил.
— Почему со мной? Хозяину рассказывал, а я случайно услышал. Видел, говорит, я эту Мишкину графиню. В ней, дескать, пудов шесть, как в замоскворецкой купчихе.
Когда вышли из "Перепутья", Лавровский спросил:
— Твой приятель, по-прежнему, в сыскном? Тогда езжай туда, поинтересуйся, кто из хипесников сейчас в Москве гастролирует и есть ли среди "кошек" похожие на замоскворецких купчих? А я на колюбакинскую конюшню и малютинскую дачу. Надо у Павла Алексеевича Чернова о "графине" расспросить. Потом в редакцию… Держи на расходы…
— С утра на ипподроме будешь?
— Да, на проездке. Там и увидимся.
Глава 3. БАРСИК И ЕГО "КОШКИ"
На площади у Брестского вокзала стояло десятка полтора извозчиков. Окинув их взглядом, Малинин поморщился: "ваньки", подмосковные крестьяне, перебравшиеся в город, чтобы подработать на извозе. На экипажи, смотреть неприятно, сбруя веревочная, а лошади — сплошь клячи. На таком ехать — быстрее своим ходом. А вот этот, пожалуй, подойдет. Не "лихач", конечно, но ничего.
Молодой бородач в чистом синем халате, сидевший на козлах пролётки, в которую был запряжён крупный серый жеребец, пригласил:
— Пожалуйте, вась-сиясь! Домчу на резвом!
Другие извозчики возмущенно загалдели:
— Сёмка! Куды без очереди прёшь?
— Не ты, чай, первый в ряду!
Чтобы в корне присечь недовольство, которое легко могло обратиться и против него самого, Малинин громко сказал:
— В Большой Гнездниковский. В сыскное.
Заметив, как вмиг помрачнел Сёмка (как же, дождешься от сыщика платы!), тихо добавил:
— Не бойся, не обижу.
Извозчик слегка шевельнул вожжами, и жеребец пошёл мелкой рысью.
— Хорош конёк! — похвалил Малинин.
Польщённый Семен похвалился:
— У самого Ильюшина взял. С аттестатом! Не дешево обошёлся, теперь в долгу, как в шелку. Но оно того стоит.
— С бегов жеребец?
— Не, в карете ходил. А от беговых, избави бог!
— Что так?
— Да в прошлом году тут такое дело приключилось… Помер на Башиловке купец. Пришли его наследники к Ивану Савельичу, хозяину похоронной конторы. Ты, говорят, сделай все по высшему разряду. В дроги распорядись заложить лучшую лошадь, да смотри, чтобы была вороная и покрупнее. Покойный, мол, большой охотник до таких был — пусть напоследок порадуется… Иван Савельич и рад угодить. Есть, есть, говорит, у меня такой жеребец — благородных кровей, когда-то на бегах все призы брал… Ну, повезли купца на Ваганьково. Впереди, как положено, похоронные дроги. Жеребец в них, загляденье — огромный, вороной, без единой отметины. Идёт шагом, голову понурил. Ну. потом родственники, да приятели покойного. А "траурных" наняли рыл двадцать — венки несут, медали на подушках… Дошли так до "Яра", а тут на бегах колокол зазвонил — лошадей значить на круг приглашают. Ну, вороной-то и вспомнил былое, головой тряхнул, зарысил. Кучер его осаживать, да куда там… А колокол ещё раз ударил — старт, значить, дали. Ну, он и пошел в резвую… Кучер с козел кувырком, гроб на дорогу свалился… Только у самих бегов и догнали. Вот они какие, беговые!
Малинин рассмеялся. Анекдот, конечно, но всё равно надо будет рассказать Алексею — может и пригодится для какого-нибудь фельетона.
Июнь 1882 года. На московских бегах очередной скандал. Убит букмекер, а двое его коллег скрылись с деньгами обманутых игроков. Коннозаводчики встревожены — какие-то мошенники под видом детей выдающегося рысака продают старых беспородных лошадей. Среди «облапошенных» ими немало высокопоставленных особ. Один из великих князей обвиняет московского генерал-губернатора в том, что он не может навести порядок в Первопрестольной. А тут ещё дерзкая кража на Всероссийской художественно-промышленной выставке. Запутанное дело ведут частные сыщики — репортёр газеты «Московский листок» Алексей Лавровский и помощник присяжного поверенного Сергей Малинин.Продолжение исторического детектива «Бега».
Лето 970 года. Семья Уннтора Регинссона собирается в доме умирающего патриарха. Все знают, что из военных походов он вернулся богатым, и ходят слухи, что он привез с собой целый сундук с золотом, который становится причиной раздора среди его наследников. Теперь сыновья Уннтора вернулись к отцу, но никто из них не хочет почтить память родителя, и вскоре в доме, где прежде царил мир, прольется кровь и брат пойдет против брата. Только никто еще не знает, что это убийство будет далеко не первым, и у кого-то из собравшихся в родовом гнезде Уннтора в сердце поселилась тьма, которая не остановится ни перед чем.
Зинаида Крестовская снова распутывает загадочное дело. У ее институтской подруги Маши Игнатенко пропал жених. Он вышел на корабле в море и… исчез. Во всех инстанциях, куда Маша обращается за помощью, ее убеждают, что такого судна никогда не было. Зина пытается помочь подруге, но выясняет, что в этом деле замешан НКВД. В силу обстоятельств давшая согласие на сотрудничество с этой страшной организацией, Крестовская начинает свою игру против нее, рискуя не только своей жизнью, но и жизнью близких ей людей.
...Конец 1920-х годов. По всей стране разруха, голод, толпы беспризорников. И Одесса не исключение — беспризорники буквально оккупировали ее улицы. Им неведомы жалость и сострадание — они могут срезать кошелек не только у нэпмана, но и забрать последние гроши у нищего. Горожане боятся их и стараются обходить стороной. И вдруг происходит непонятное и страшное — беспризорные пацаны начинают исчезать. Кого-то находят мертвым, кого-то вообще не находят... Мертвые не могут ничего рассказать, но их страшная, мучительная смерть говорит о многом...
Ник Картер (настоящее имя — Джон Р. Корнелл) — создатель популярнейшего одноименного героя Ника Картера, который практически не знаком российскому читателю. Ник, потрясающий по активности и изобретательности герой, стал любимцем миллионов читателей не только в США, но и во всем мире. Многомиллионные тиражи и более 1200 созданных, и победно шествующих по западным страницам комиксов, лучшее тому подтверждение. Если вы любите динамичный, приключенческий детективный жанр — Ник Картер для вас.Спойлер:Нику Картеру была суждена самая долгая жизнь среди всех вымышленных частных сыщиков.
Действие романа Пришелец из Нарбонны происходит в Испании в конце XV века, во времена преследования испанской инквизицией крещеных евреев.«Эпоха осады Гранады, когда Испания впервые осознает свою мощь, а еврейская община оказывается у края пропасти. Когда привычный мир начинает рушиться, когда доносительство становится обыденным делом, когда в сердца детей закрадываются сомнения в своих отцах и матерях (и далеко не всегда беспричинно), когда для того, чтобы утешить ведомого на костер криком „Мир тебе, еврей“ требуется величайшее мужество.».
Дом графа опустел, жизнь в нём остановилась. Кажется, закончилось время громких расследований, славных побед, дуэлей, шумных собраний. Горячий дух, неистово пылавший в благородной груди, едва теплится. В эти хмурые дни за помощью к своему другу и наставнику обращается молодой следователь. Надежда раскрыть преступление всё слабее. И если граф Соколовский откажет в помощи, то его друга ждёт понижение по службе и перевод из Санкт-Петербурга. Чем закончится их разговор? И не лишился ли ещё своих способностей знаменитый сыщик, в чьих жилах течёт дворянская кровь?