Бег в золотом тумане - [7]

* * *

…Баран, какой я баран! Все ведь было, кроме денег. А они, как известно — дело наживное! Хотел остаться самим собой. Пронести и сохранить свою неповторимость по жизни, словно Красное знамя! Вот теперь сижу в глубокой яме и сохраняю…

— Ты слабый, Руслан, — донёсся до меня жизнерадостный голос Удавкина. И противоречивый. Ты не можешь жить просто, как все нормальные люди! Если никого не "укусил", — тебе плохо! Но ты наверно оценил, что я по доброте своей помог тебе избавиться от серости зарубежного бытия! И заметь! Совершенно бескорыстно! Ты не хотел, но я настоял! Скажи спасибо дяде Сержу!

Наконец — то я понял, почему меня мутило, и жутко болела голова! Эти сволочи дали мне дозу! Но я сделал вид, что не понял намёка и спокойно констатировал:

— Я отлично себя чувствую! Готов к переговорам и дальнейшим сюрпризам! А Вы, дядя, хорохоритесь, но всё напрасно! Кстати, вечером не забудьте принять горсть таблеток и поставить тёпленькую клизму! Мне почему — то кажется, что Вы регулярно рвёте свой зад, заботясь о таких болванах, как я! Даю совет совершенно бескорыстно! А когда вернётесь в Москву с радикулитом, щитовидкой, гипертонией, геморроем и извините за правду — простатитом и, как следствие — импотенцией, непременно посетите врачей соответствующего профиля! Они с удовольствием вытряхнут, заработанную Вами, "зелень" на дорогостоящие операции и последующее лечение! Хотя, лучше бы Вы потратились на гробовщика и посетили нотариуса, чтобы после вашего убытия к чёртям на сковородку, родственники остались довольны. Разве я не прав, дорогой дядя Серж?

Ну, что молчите? Жало проглотили?

— А ты сдохнешь! Завтра же сдохнешь! Уж я расстараюсь! Тихо, но уверенно пообещал человек, которому я только что, с претензией на точность, поставил диагноз.

* * *

"… Не принимай себя всерьез, ведь серьезность — это ощущение или желание значимости. А что может значить природа и ты — ее частичка? Кто может оценить Вселенную в целом или в частности? Знания человечества сиюминутны и субъективны, и с каждым мгновением они неудержимо расходятся с действительностью, даже если оправлены в бетон законов…"

Трах-тара-рах-тах! Я вздрогнул, услышав гром, издаваемый металлом. Наверху что — то изобретали. Потом всё затихло.

— А может быть, всё это мне привиделось?! И Удавкин и Фархад и сигареты. Я улыбнулся собственной фантазии.

— Эх, выпить бы сейчас!

"А когда я пьян мертвецки, Веселюсь по молодецки!" вспомнил я любимую строфу из Вагантов, а потом Юрку Плотникова, с которым мы, в Новогодний вечер, непотребно пьяные, просили милостыню в переходе на "Чеховской":

"Подайте кандидатам наук на пропитание!"

Охрипли, замёрзли, но кое — что собрали! Купили пакет сушек, газету "Правда" и пару банок пива.

* * *

Но тут опять загрохотало. Это мои коллеги придавливали автомобильную дверь каменными глыбами.

— Зачем Они закрывают? — удивился я. — Неужели Егорыч думает, что у меня хватит сил вылезти? А что же на этот счёт сказал дедушка Фридрих?

…И скоро из окружающего воздуха воплотится то, что соединяет землю и небо — появится Смерть. Ты поймешь, что жизнь прошла, и наступило утро небытия. И уже не твое солнце движется к закату…

4. Свобода!

Я настроился умереть тихо. Однако слова, всплывавшие в моей памяти, мало походили на молитву. Это было заклинание — эффектное, мрачно-торжественное, с блестками надежды на прекрасную потустороннюю жизнь.

Пока я тщательно проговаривал их, на меня упал небольшой камешек. Затем я ощутил толчок, идущий из-под земли.

— Не дадут умереть спокойно.

Шум усилился. Я напрягся, закрыл голову руками и не напрасно!

Первый камень упал мне прямо на руки. На него упали другие.

Стало нестерпимо больно. Штольня потихоньку обваливалась.

— Если меня засыплет заживо, то последние минуты жизни я проведу достойно! И, слава Богу, что больше не увижу этого мерзкого Егорыча с улыбкой Джоконды!

Пока я решал, как себя вести, обвал прекратился. Я вытащил ноги из кучи земли и камня, поднял руки вверх и упёрся ими в дверку, прикрывающую меня от "непогоды"…

— Похоже, я вылезу из этой дыры, — подумал я, наслаждаясь способностью соображать.

— Ну и что? Самое лучшее, что ждет меня впереди — это голодная смерть в безводной пустыне. Или "друзья" снова поймают и посадят меня на иглу. Для надежности. Нет! Лучше сразу умереть! А с другой стороны, лежать и ждать смерти пошло и скучно…

Выбраться было не просто, но свет звёзд, проникавший в дырочку от отвырванной ручки, давал мне силы и я, словно ниндзя стал карабкаться по боковым стенкам штольни. Подобравшись к горловине штольни, я начал скрести землю, срывая кожу с пальцев, и плача от ненависти к коллегам по цеху.

Кое-как протиснувшись в проход, образовавшийся между дверцей и кромкой ямы, я, извиваясь, словно уж, отполз от своей потенциальной могилки. Затем лег на спину и закрыл глаза. Внезапно каждую клеточку моего израненного тела сковал холод. Зубы начали постукивать, руки и ноги свела судорога.

— Это остатки дозы и причуды температурного режима каменистой местности, — безразлично подумал я.

— Там, в каменном мешке, было тепло. Но там не было Свободы, этой странной субстанции, заставляющей человека делать всё, чтобы получить её!