Бег по вертикали - [4]

Потому Дейв знал, что он может в соответствии со своей неизменной утренней привычкой побездельничать у себя за столом, восседая почти голышом (за исключением полотенца), понаслаждаться второй за день чашкой кофе и полистать «Уолл-стрит джорнал».

Несколько мирных минут спустя, прихватив третью чашку кофе, Дейв неторопливо направился в гардеробную: решать, что надеть.

На сегодня он выбрал легкий желтовато-коричневый костюм — ближе даже к цвету хаки. Хотя гнусная влажная погода, свойственная прошедшему лету, уже закончилась, конец сентября выдался теплым. Шерстяным костюмам Дейва предстояло повисеть на вешалках еще несколько недель.

Надев брюки, подпоясавшись и натянув удобные, мягкие — перчаточной кожи — туфли от Белли, Дейв развернул свежую, накрахмаленную рубашку. Надев ее, он после некоторого размышления взял с вешалки бледно-желтый галстук с повторяющимся голубым узором. В дверь гардеробной было встроено зеркало в человеческий рост. Дейв задвинул дверь на три четверти и взглянул на себя.

«Что, так и не научился завязывать галстук без зеркала?» — поинтересовался его ангел-хранитель.

Дейв придирчиво оглядел себя. Неплохо. Очень даже неплохо. Талия не изменилась со времен колледжа. Сорок семь лет, но по виду не скажешь. Эй, красавчик, ты никак собираешься жить вечно? Дейв утвердительно кивнул. Ежедневные пробежки, два раза в неделю занятия на тренажерах, курение лишь изредка, и то не сигареты, а дорогие сигары, диета, о которой даже Хелен худого слова не сказала бы, потребление алкоголя — очень умеренное…

— Дейви!

Оклик донесся из кабинета — вопросительный голос Берни Леви. Его резкий бруклинский выговор ни с чем не спутаешь. Дейв взглянул на свой «Ролекс». Семь сорок три. Видно, сегодня утром на дорогах свободно. Президент и председатель правления «Сентерекса» явился в контору намного раньше обычного.

Дейв накинул пиджак, повел плечами, поправил галстук, слегка сместившийся влево, и, прихватив чашку, открыл дверь гардеробной.

— Я здесь, Берни. Что такое?

Берни стоял спиной к гардеробной. Дейв увидел пистолет, лишь когда Берни развернулся.

2

В джунглях существует две разновидности времени: долгое и медленное. Долгое время — это то, в котором ты обычно живешь. Ты сидишь под деревом, или в какой-нибудь хижине с крышей из пальмовых листьев, или в палатке, или, может, крадешься на цыпочках в колонне по одному в какой-нибудь глуши — и ничего не происходит.

Вторая разновидность — это медленное время. Раздается резкий металлический щелчок — кто-то дослал патрон в ствол АК-47. Потом выстрелы, взрывы, крики, вокруг свистят пули, и все целую вечность целятся в тебя. А потом, после нескольких часов всеобъемлющего ужаса и такой же ярости, стрельба прекращается, ты возвращаешься из ада и смотришь на свой «Таймекс».

И что же? С тех пор как ты смотрел на часы в последний раз, прошло всего пять минут.

Медленное время. Стрелки часов вязнут в патоке. Мужчины плачут оттого, что секунды идут так медленно. Эти мужчины — MACV-SOG.[3]

На их нарукавных нашивках оскаленный череп в зеленом берете. Они — сильнейшие из сильных, храбрейшие из храбрых. Их ничем не смутишь. Они смотрят на часы. Они плачут.

Однажды днем, когда в воздухе еще витал запах пороха и нагретой латуни, первый лейтенант Дэвид Эллиот положил свой «Таймекс» в корпусе из вороненой стали на трухлявый пень, загнал в свой автоматический кольт сорок пятого калибра полную обойму — и разнес часы вдребезги.

Пистолет в руке Берни Леви казался нелепо крохотным. Берни был на пять дюймов ниже Дейва и на двадцать фунтов тяжелее. Руки у него были большие и мясистые. Пистолет чуть ли не терялся в этой ручище. Пистолет был никелированный.

«Маленький калибр, — прошептал ангел-хранитель Дейва. — Двадцать пятый? Возможно, двадцать второй. Недостаточно останавливающей силы. Впрочем, на этом расстоянии, может, и хватит».

— Берни, зачем тебе…

Берни выглядел измученным. Глаза у него были красные и запавшие, как будто он слишком долго не спал. Лицо, некогда по-ястребиному чеканное, с возрастом оплыло. Подбородок дрожал от каких-то чувств, которые Дейв не мог распознать. «Сколько ему? Вроде бы шестьдесят три?» Дейв подумал, что ему следовало бы лучше помнить возраст Берни.

— …пистолет?

Глаза у Берни были пустые, веки полуопущены. Как у рептилии — холодные, пустые. В них вообще ничего не было. Дейв ожидал что-то увидеть в них. Но что — сам не знал.

— Во имя Господа, зачем?

Берни чуть шевельнул рукой, поднимая пистолет. «Боже милостивый, он же собирается спустить курок!»

— Берни, ну отзовись же ты!

Берни шевельнул губами, поджал их, потом расслабил. Дейв увидел, как у него напряглась рука.

— Берни, ты не можешь так поступить! Даже ничего не сказав! Берни, ради бога…

У Берни дернулись плечи. Он облизал губы.

— Дейви, это… если бы только у меня был выбор!.. Ты не знаешь, Дейви… Берни Леви винит себя, и Бог его не простит. Дейви, Дейви, ты не представляешь, как мне тяжело!

Как ни странно, Дейв чуть не рассмеялся. Чуть.

— Никак тебе от этого хуже, чем мне? Ты это хочешь сказать, Берни?

Берни вздохнул и поджал губы.

— Ты вечно подшучиваешь, Дейви, вечно умничаешь.