Бег - [2]

спешащим к многоголосию лиц.

но за нежность губ которую пил

(не доверяя впрочем словам)

за невозможный взлет темных бровей

я благодарен вам.

вы остались там забавлять себя

забродившим соком минувших лет.

а я вышел на улицу и вдохнул

тяжесть солнечных эполет.

1994

я могу уйти

я могу уйти.

и это не будет пафос.

или просто желание

выпить чашечку кофе

в непарижском кафе

где кто-то когда-то на пол

опрокинул пару глотков

закипевшей брони

для души не успевшей окрепнуть

от ночи объятий

аромата увы совсем

не кофейного свойства

лучше быть коленкором

чем стыть от рукопожатий

создавшего маслом картину

в раме застывшей крови.

но пока я стою

и вдыхаю запахи дома.

и отчаянно морщусь

от горечи отрешений.

оседает на связках

щемящего имени слово.

и плачет пан-флейта

от верности со-отношений.

1994

можно закрыть дверь

можно закрыть дверь не сказав тебе «все».

спуститься по лестнице чувствуя каждый шаг.

выйти на улицу и повести плечом:

от существа свободы заноет сердце а в такт

движению век вольется ночной рассвет

в мое одиночество суммой случайных встреч.

(классики иногда слишком явно лгут

поэтому мало кто их способен беречь).

но прохладно. извне температура дна

эмигрирует вглубь горячего «ты».

казуистика скажешь? родная одна

ты сумела отдать себя волшебству простоты.

остается время чтобы закрыть глаза

лечь лицом на ладони свои (так увы верней)

и вспомнить как безупречно тонка была

шея ее в кольцах минувших дней.

1995

мне холодно вчера

мне холодно вчера и будет завтра.

немая безысходность в ритме боли

на муравьиный шест венок лавровый

нанизывает в такт и не вздохнуть.

актриса уронила запах тлена

на лацканы своей последней роли.

мужской пиджак и туфельки по крышам

как весело и славно падать вниз.

мессир! побудьте магом! вам возможно.

пусть тонок пульс и слезы дробью в горле

замусорен эфир. я стекленею

но покидаю воздух не дыша.

а страхи ни к чему: бесплотны тени

бесплатны мысли серебро реально.

а верность свыше данному союзу

была быть может даже хороша.

1995

выдохнув

выдохнув воду из легких солью пропитанных

он прицепил себя к пирсу усталый и пресный

солнечный Бог испачкавший губы в неистовом

лунном сиянии спину подставил

звенящему льду одиночества.

на потеплевшей щеке бликами клетчатой

воздуха ткани пил он предел ощущений

а после нырнул в поток золотой бесконечности

и взвыл плато ладони изранив в танце метели.

в кругах на воде кувыркались медные линии

ветреных рук оставшихся у изголовья

ее силуэта в проем деревянный вписанный

не красками не пустотой и даже не кровью.

настоянный купорос сочился меж стеклами

и поводом был для ошибок порой безразличных.

бережно телу внимая в ритме бессонниц

горло немело пытаясь держаться приличий.

и равенство дня с потолком а ночи с рассветом

сковало свободу его цепями сомнений

в неизмеримости чувств: не больше не меньше

но он не дал себе времени для суеты изменений.

вот так бы мы жили с тобой: имея в запасе

сорок семь лет оставшихся в общем кармане.

к небу ходили бы в гости на крепкий тропический кофе

и земля принимая бы нас пружинила под сапогами.

1995

эшафот не сломался

эшафот не сломался и айсберг не утонул.

отвратимость событий уже начинает пугать.

мы не стали ближе впустив наших чувств абсолют

в пустоту как усталый сапог в тревожную гать.

мы двигались медленно. кадры сменяли дни.

череда откровений довольна была собой.

ты любила кого-то когда-то но где они

было мне doesn’t matter

как тот кто сейчас с тобой.

я верил в те дни в необходимость руля

и вкус печали хранили губы твои.

наш слаженный экипаж стартовал в сотый раз

и ты вышивала на флаге своем «позови».

мой дом еще спал но уснули уже фонари.

воздушные тени ныряли в тепло простыней.

раскрытая книга смешала страницы свои

как смешивал я череду пустопрожитых дней.

закрытая дверь и соло бегущей воды.

пахучее варево цвета древесной коры.

ботинка блестящий носок. платка белизна.

ключ в скважину. шаг за порог для новой игры.

ты ехала в город в извилистом теле змеи

и сны обесцвечены были уютом купе.

а улей вокзала готовил плацдармы свои

для нового данного Богом аутодафе.

1995

брамс

здесь время диктует броун.

а ночь не крепка фасадом.

на пыльном сукне спит муха

обнявшись со словом «crumbs».

а я распорола небо

чтоб не было очень сухо.

и в сгустке желаний плавал

томил свои пальцы брамс.

и лоб упирался в стекла.

и змеи свивались клубками.

я знаю когда ты спиною

хотя и не в полный рост.

песок барабаном в воду.

наследник зреет стрелою.

и в смерти слоновой кости

рождается матовый хвост.

1995

ночное

мимо глаз летят рыбы и птицы

мне душно и мутно

кто сказал что ночью нужно спать?

ты возвращаешься и молчишь. так тихо!

мы ходим и дышим

кто сказал что ночью нужно спать?

в углах моей комнаты пыль и покой.

зимние песни. тайны кошки в подъезде

но кто сказал что ночью нужно спать?

я жду весну и осторожно

мысли пускаю вовне.

много улиц

как много мостов и солнца – красиво!

кто сказал что ночью нужно спать?

мы вместе входили в метро. мы были в реке.

и ты никогда не возьмешь мою руку в свою.

но кто сказал что ночью нужно спать?

на деревьях в этом году много плодов.

и терпение вечно когда ты желанен

как парк динозавров.

но кто сказал что ночью нужно спать?

время идет. я не хочу закрывать глаза!

и мне интересно будет ли теплой твоя рука