Бедная Мата Хари и другие истории из мира интриг и интриганов - [21]

С 1750 г. Вольтер и Мопертюи жили в Берлине и служили при дворе прусского короля Фридриха II. Вольтер был камергером, Мопертюи – президентом Берлинской академии наук.

Случилось так, что Мопертюи пригласил в Берлин своего однокашника, видного швейцарского математика и философа Иоганна Самуэля Кёнига. Как и большинство швейцарских интеллектуалов XVIII в. Кёниг был человеком «передовых», то бишь либеральных взглядов. По этой причине он мотался по Европе и нигде не мог удержаться на долгое время – как только начинал «искать правду», его сразу же гнали прочь. Мопертюи уже несколько раз помогал приятелю в Париже, а теперь вот пригласил его в Берлин.

Едва Кёниг появился в стенах академии, как сразу же, в первый же месяц, вознамерился оспорить приоритет Мопертюи в одной философской теории, которою француз весьма дорожил. Доказывая вторичность идей Мопертюи, Кёниг даже предъявил этому доказательство – частное письмо, согласно которому якобы философ Лейбниц высказывал ту же идею, но гораздо раньше Мопертюи. Начался скандал, который быстро захватил весь ученый мир Европы! Мудрецы разделились на сторонников Кёнига и на сторонников Мопертюи, причем большинство ученых оказалось в лагере первого. Прав же, если верить современным непредвзятым исследованиям, был Мопертюи – Кёниг предъявил подложное письмо.

Все бы хорошо – ну, поругались ученые мужи, чай не в первый раз. Но в свое время по рекомендации того же Мопертюи Кёниг был учителем математики и философии у покойной Эмили дю Шаттеле-Ломон. Да еще и Вольтер злился на Мопертюи. А тут еще последний не удержался и нажаловался королю, после чего Кёнигу отказали в службе, и тому пришлось уехать в Нидерланды.

* * *

Вольтер решительно встал на сторону обиженного профессора. Мопертюи отреагировал незамедлительно – в немецкой прессе появилось «Письмо к публике», в котором неизвестный автор осуждал Кёнига и с издевкой прошелся по малосмыслящему в науке Вольтеру. Когда философ опубликовал в прессе резкий ответ, «Письмо к публике» вышло в Берлине отдельной брошюрой, на титульном листе которой были изображены корона, скипетр и прусский орел. Для узкого круга придворных это был знак, что «Письмо…» либо написано самим королем Фридрихом II, либо получило его полнейшее одобрение. Вольтеру же брошюра сообщила о том, что он впал в немилость у короля и скоро будет уволен. А еще она означала, что Мопертюи в данной дрязге стал лишь орудием Фридриха II, который искал повод без громкого скандала и выяснения отношений изгнать надоевшего ему прославленного философа.

Язвительный Вольтер к тому времени уже восстановил против себя столь многих из сильных мира сего, что искренне опасался потерять королевскую защиту. Он попытался подольститься к Фридриху, а заодно скомпрометировать Мопертюи.

* * *

В 1752 г. президент Берлинской академии наук опубликовал целый том собственных писем (в эпоху Просвещения эпистолярный жанр был в моде), где помимо мудрых размышлений предложил Европе откровенные глупости, а именно: 1) взорвать египетские пирамиды, чтобы узнать, что скрывается внутри; 2) основать город, в котором говорили бы только на латыни; 3) докопаться до центра Земли, чтобы увидеть, что там; 4) подвергать осужденных на смерть преступников вивисекции, считая, что при вскрытии мозга живого человека можно обнаружить механизм страстей и т.д.

Не повеселиться на предложенные темы было просто невозможно. Тем более для Вольтера! Ответом на весь этот бред стало блистательное сатирическое эссе «Диатриба[18] доктора Акакия, лекаря Папы Римского».

О том, что Вольтер пишет эссе против Мопертюи, Фридрих II узнал заранее от придворных сплетников. Он немедля вызвал философа к себе и предупредил, что не потерпит дальнейших выпадов против президента его академии наук. Вот как описал дальнейшую сцену французский писатель Ги Эндор в книге «Любовь и ненависть».

«– Тогда пусть она отправляется в огонь! – беззаботно воскликнул Вольтер, элегантным жестом бросая свою рукопись в горящий камин. Он, улыбаясь, наблюдал, как пламя пожирает страницу за страницей.

– Ах, что вы сделали! Я должен вначале сам это прочесть! – воскликнул пораженный Фридрих. Жадность его к сочинениям Вольтера увеличивалась с каждым днем.

Подбежав к камину, он проворно вытащил из огня рукопись, слегка опалив при этом манжеты.

Начав тут же читать ее, он рассмеялся. Чем больше углублялся он в псевдонаучные глупости Мопертюи, тем сильнее смеялся. Наконец расхохотался.

Но разве могла вызвать другую реакцию идея Мопертюи о строительстве города, в котором все будут разговаривать только по-латыни, а все прочие языки будут запрещены?

Вот что говорилось по этому поводу в “Диатрибе”!

“Когда мы предлагали построить город, в котором все будут говорить только по-латыни, мы, конечно, подразумевали, что каждая прачка, каждый дворник в нем будут свободно общаться на этом языке. Мы полностью отдаем себе отчет в том, что, хотя его жители, как мужчины, так и женщины, в совершенстве освоят язык Цицерона, они все равно останутся прачками и дворниками, хотя будут считать себя профессорами. Да, мы это понимаем.