Бедлам в огне - [8]
– Лондон, – недовольно проворчал он. – Ехал в такую даль, чтобы встретиться с одним человеком, а этот мерзавец не пришел. Сказался больным. Я потребую извинений.
Он расхаживал по магазину, открывал шкафчики, доставал самые дорогие экземпляры: книгу Уиндема Льюиса с подписью автора, письмо Гертруды Стайн. Казалось, они его заинтересовали, но он обращался с ними так, как мог бы обращаться с утренней газетой.
– Мне нужно убить до поезда пару-тройку часов. Не хочешь хлебнуть пивка после работы?
Я согласился. На вечер у меня, как обычно, ничего особенного не планировалось, хотя я не знал, о чем нам с ним говорить. Я сильно сомневался, что у меня есть много общего со школьными учителями из Харрогита. Магазин закрывался через час, и я рассчитывал, что Грегори уйдет и вернется к концу, но он проторчал до самого закрытия, безо всякого почтения обращаясь с самыми ценными и дорогими раритетами. Джулиан Соммервиль косился на него с легким неодобрением, но воспитание и врожденная робость не позволяли ему одернуть Грегори. Наконец я с облегчением вытащил Грегори из магазина и повел в ближайший паб. Он влил в себя половину кружки одним глотком и одобрительно причмокнул:
– Неплохо для эля, сваренного на юге.
Его повадки заскорузлого северянина, очутившегося в Лондоне, раздражали еще сильнее, чем в Кембридже.
– Ну что, ты продолжаешь выступать на сцене? – спросил он.
– Нет, конечно, – ответил я. – Думаю, я вышел из этого возраста.
– Правильное решение, – хмыкнул Грегори. Знаешь, нам стоит глотнуть шампанского. Не подумай только, что я его шибко люблю.
– Есть что отметить? – поинтересовался я.
Я спросил себя, уж не нашел ли он добрую йоркширскую женщину, которая согласилась выйти за него замуж, хотя такое предположение и казалось мне невероятным.
– По совести говоря, Майкл, я тебе слукавил. Я стараюсь об этом не болтать, но вообще-то я приехал в Лондон на встречу с издателем. С моим издателем.
– У тебя есть издатель?
– Ну да, я и говорю.
– И что ты намерен опубликовать, учебник истории?
– Нет, роман.
Грегори Коллинз и литература по-прежнему не связывались в моей голове.
– Но я думал, ты сжег свой роман.
– Я сжег один роман. Но ведь никто не запрещает написать несколько. Первый оказался говенным. А этот чертовски хорош, если можно так говорить о своей книге.
– Так это же здорово. Поздравляю.
Я надеялся, что голос мой звучит убедительно. И действительно – здорово, особенно для Грегори, и чего ради мне огорчаться из-за его маленького успеха? Я же не собираюсь соревноваться с Грегори Коллинзами нашего мира. И все же радости в моем голосе было, похоже, маловато.
– Как называется? – спросил я.
– “Восковой человек”.
– Хорошее название.
– А мне не шибко нравится, – сказал Грегори. – Хочу поменять на что-нибудь с номером, вроде “Бойни номер пять”, “Уловки-22”, “Баттерфилда, 8” или “Выкликается лот 49”[14].
– Зачем? – спросил я.
– Сам не знаю. Просто мне кажется, что названия с числом привлекают взгляд. Но издатели говорят, что это глупо.
– Наверное, им виднее, – сказал я.
– Мне бы твою уверенность.
– О чем книга?
– В двух словах не расскажешь, – ответил Грегори, и я перевел дух.
– Тогда прочту, когда выйдет.
– Обязательно почитай. Это серьезная книга, – сказал он. – Мрачная книга. Но смешная. И такая очень умная, такая очень ироничная, с кучей всяких литературных шуток и розыгрышей. Мне нравится хорошая литературная шутка. А тебе, Майкл?
В тот момент вопрос показался мне довольно невинным.
– Еще бы, – ответил я. – Значит, собираешься бросить преподавание?
– Нет-нет. Я не хотел бы превратиться в напыщенного профессионального писателя. Я же сказал, учительство – это мое. К тому же, как я брошу работу? За книгу мне ни хрена не заплатят. Ты не поверишь, но они даже нормальной фотографии не сделают. Я разговаривал сегодня с их профурсеткой, так она вякнула, что я должен прислать им фотку, щелкнутую на каком-нибудь мудацком отдыхе. А я сказал, что это очень недальновидно с их стороны. Знаешь, говорят, Трумэн Капоте[15] своим успехом обязан той сексуальной карточке, где он сидит под пальмой или под чем-то там. Если бы они поместили снимок, сделанный на мудацком отдыхе, его карьера наверняка не сложилась бы.
От этой мысли Грегори погрустнел, словно уже предвидел провал книги, словно уже понимал, что публикация романа может оказаться не таким уж радостным событием. Я по-прежнему почти ничего не знал о Грегори и еще меньше – о его творчестве, но мне показалось странным, что образцом для подражания он выбрал Трумэна Капоте.
– Так закажи снимки у профессионального фотографа, – предложил я, но этот совет не вызвал у него особого восторга:
– А какой смысл, с моей-то рожей? Я же знаю, что я урод.
И вид у него сделался совсем несчастный. А я снова удивился. Грегори, безусловно, прав, красотой он не блещет, но если учесть, как мало он старался выставить себя в привлекательном свете, то резонно предположить, что собственная некрасивость доставляет ему удовольствие.
– Вот ты – другое дело, – угрюмо сказал он.
– Правда?
– Да. Ты у нас красавчик. У тебя наверняка куча девчонок.
– О да. Тысячи.
– Могу поклясться, выглядишь ты получше моего.
Жертвы его страсти никому не расскажут о том, что с ними произошло. Нет, не потому, что маньяк их убивает, – просто они сами не могут этого понять… «Город под кожей» – один из лучших нуар-триллеров последних лет. Это уникальный коктейль из напряженного сюжета, черного юмора, особого «медицинского» цинизма и безудержной игры слов.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.