Бедлам в огне - [7]
Зато у меня имелась какая-никакая подружка. Звали ее Никола Кэмбпелл, и я немного общался с ней еще в университете. Мы пересекались на лекциях и в буфете, и я считал ее скорее хорошей знакомой, чем другом. У Николы был тот чистый, опрятный и здоровый вид, который многие находят очень привлекательным и даже сексуальным. Теоретически я мог представить себе, что так оно и есть, но никакого отклика в моей душе это не вызывало. В университете Никола мне особенно не нравилась, мне никогда не приходила мысль приударить за ней, но в Лондоне все стало иначе. Как-то в воскресенье я столкнулся с ней в кинотеатре. Оба пришли туда в одиночку. Есть что-то особенно гнетущее в этих воскресных одиноких походах в кино. Возможно, каждый из нас решил, что другой испытывает более глубокое одиночество и отчаяние, чем на самом деле. В кинотеатре мы сели рядом, а после сеанса пошли выпить, а потом еще несколько раз ходили в кино, потом как-то раз переспали, потом переспали еще пару раз, а затем, прежде чем успели что-либо сообразить, оказалось, что мы встречаемся, пусть и без особого энтузиазма и взаимных обязательств.
Никола была хорошей. Привлекательной, умной, очаровательной, ироничной – совсем как я. Из нас получилась прекрасная пара, по крайней мере с виду. Мы нравились друг другу, но, мне кажется, оба сознавали, что нравимся мы друг другу как-то недостаточно. Все было отлично, но нас не покидало ощущение, что чего-то не хватает. На тот момент отношения нас устраивали, но мы искренне надеялись, что вскоре между нами возникнет нечто более страстное, глубокое и значительное.
Главное, чем мне запомнилась тогдашняя Никола, – почти полное отсутствие у нее собственного запаха. Иногда от нее пахло мылом, время от времени чувствовался намек на дорогие духи, но она никогда не пахла собой. От нее никогда не пахло потом, сексом, чесноком или чем-нибудь столь же крепким. Ее дыхание, ее волосы, ее тело не имели никакого запаха.
У нас сложился определенный распорядок. Мы виделись не чаще двух раз в неделю, ходили в кино, затем ели в дешевой закусочной. Каждый всегда платил за себя. Она тоже приехала в Лондон сразу после университета, и работа ее в каком-то смысле походила на мою, хотя название звучало получше: Никола подвизалась в “издательском бизнесе”. Теперь кажется нелепым, сколь чарующе тогда звучали эти слова, – и не только для меня. Издательский бизнес считался блистательной профессией, о которой каждый выпускник мог только мечтать и куда принимали только самых блестящих и лучших. Это было во сто крат лучше, чем работа в букинистической лавке.
Никола изо всех сил старалась развеять у меня эту иллюзию. Он говорила, что ее коллеги – сплошь седые толстяки и толстухи, которые беспрерывно курят и носят кардиганы. В Николе они видели угрозу: она была обаятельна и подтянута, а значит, ветрена и ненадежна. Ее работа, подобно моей собственной, сводилась к канцелярщине и скуке, и все же кое-что привлекательное в ней имелось. В обязанности Николы входило разбираться с “отстойной папкой”. Она должна была писать отзывы на рукописи, присланные авторами по собственной инициативе: военные мемуары, духовные исповеди, дорожные впечатления, экспериментальные романы, написанные бездарями, неудачниками и психами. Меня такое занятие интриговало, но Никола придерживалась иного мнения.
– Лишнее подтверждение моего низкого статуса, – жаловалась она. – Все, что попадает в “отстойную папку”, никуда не годно по определению, иначе бы эти рукописи там не оказались. Так что я зря трачу время. Если туда случайно проскочит что-либо стоящее, а я это замечу и скажу, что рукопись стоит публиковать, начальство все равно ее отвергнет, потому что они не станут доверять моему мнению. Они ведь считают меня дурой, которой если что и можно поручить, так только разбираться с самотеком.
У нас обоих имелись причины для недовольства, но в Лондоне всегда найдется толпа людей, которым еще хуже, чем тебе. Именно об этом я подумал, когда снова встретил Грегори Коллинза.
Одним серым, влажным днем он зашел в магазин Соммервилей. Подозреваю, что, если бы на его месте был кто-то другой, я бы смутился оттого, что знакомый застукал меня в унылой должности продавца; но я был уверен, что чем бы Грегори ни занимался, его работа еще неинтересней и тоскливей, чем моя, так что искренне обрадовался ему. А он также горячо отозвался. Грегори кинулся ко мне словно к старому доброму другу. Возможно, полагал, что сожженные книги связали нас нерушимыми узами.
– В шикарном же местечке ты осел, – сказал он. – Похоже, дела у тебя идут.
Бедный старина Грегори.
– Идут, – согласился я. – А как ты? Чем занимаешься?
– Преподаю, – мрачно сказал он; мое чувство превосходства не дрогнуло.
– В Лондоне?
– Нет, в Харрогите[13]. В классической школе. Одна из самых позорных. Преподаю историю.
Да, все идеально соответствовало моим предположениям.
– Ну и как? – спросил я.
– Здоровско, – сказал он. – Знаешь, учительство – это мое. Я всегда буду преподавателем.
Я чувствовал себя все лучше и лучше.
– А что привело тебя в Лондон?
Грегори хмыкнул, и вид у него стал несчастный.
Жертвы его страсти никому не расскажут о том, что с ними произошло. Нет, не потому, что маньяк их убивает, – просто они сами не могут этого понять… «Город под кожей» – один из лучших нуар-триллеров последних лет. Это уникальный коктейль из напряженного сюжета, черного юмора, особого «медицинского» цинизма и безудержной игры слов.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.