Беда - [49]
Нужны лыжи! Надо как можно скорее сделать лыжи, оставив все прочие дела! Колю Тогойкина на два дня, нет, на четыре дня придется отпустить. Пусть он два дня идет и идет к востоку… На третий день — повернет назад… Тяжел будет обратный путь! Возвращаться ни с чем, усталым, голодным… А надо ли ему возвращаться? Только для того, чтобы со всеми вместе… А если ему идти и идти, пока не встретит человека, пока не рухнет на снег?.. У людей должна быть надежда на спасение!
Коля вернется, денек отдохнет, отоспится, съест остатки провизии и опять уйдет, но уже в другом направлении. Опять уйдет…
Костер по ночам жечь будет некому. А дрова, чтобы вскипятить воду, как-нибудь соберут Вася, Семен Ильич и девушки.
Иванов оторвался от своих мыслей. Солнышко светило вовсю. Он не заметил, когда небо успело проясниться, и не знал, сколько сейчас времени. Приподнял голову и огляделся. Девушки сидели около Калмыкова. Попов вращал огромными глазищами, потом зашевелил отросшими усами и бородой — о бритье-то и думать забыли — и чему-то улыбнулся. Фокин лежал тихо, к нему спиной.
Иванов закрыл глаза и довольно долго ни о чем не думал. Какой-то шорох, чье-то дыхание заставили его открыть глаза. Катя Соловьева, вытянув свою исхудавшую шею, глядела на него.
— Девочки, — спросил хриплым голосом Иванов, — сколько сейчас времени?
— Наверно, около четырех, — ответила подошедшая Даша. — Как вы хорошо спали, Иван Васильевич! Поздравляю вас! Выздоравливаете!
— Спасибо, Даша! Только… — начал он было, но воздержался, не сказал, что вовсе не спал. — Да, спасибо, Дашенька.
— А ребята еще не принесли доски! — громко посетовал Попов. И, немного помолчав, с досадой добавил: — Небо-то именно теперь согнало с себя все тучи!
— Да… — Но, видя, что Катя хотела что-то сказать, Иванов сразу осекся. — Что Катя?
— Нет, ничего, Иван Васильевич, я так…
По выражению ее глаз, полных грусти и разочарования, Иванов, конечно, догадался, что она думала о самолете. И Попов тоже. Поэтому он с особым ударением произнес «именно теперь», и Даша поэтому приутихла и опустила свое побледневшее личико. Да все они, и Иванов в том числе, думали об одном: «Почему небо не было таким чистым, когда пролетел самолет?» Заговорить об этом вслух никто не решался, поэтому разговора не получалось. Иванов, делая вид, что хочет спать, закрыл глаза и склонил голову набок. Девушки ушли на свое место. Попов уставился в потолок.
Самое страшное, что кончаются продукты. У Иванова загудело в ушах, он вздрогнул, будто ему обдали спину холодной водой. Кончатся продукты — тогда пропало все… Куда же девался Семен Ильич? Хоть бы поговорили с ним о якутской лиственнице. Уж очень он ее расхваливал. Она, по его словам, даже крепче дуба. А приятно, что он любит край, в котором живет! Интересно, а нет ли в его родном Забайкалье дерева краше якутской лиственницы?..
Сколько ни старался Иван Васильевич отвлечься, ужасная мысль не оставляла его.
Смерть. Наверно, страшнее всего умирать от голода. А может быть, когда человека оставляют силы, затухает память и мозг перестает работать, он уже не ощущает мучений и страданий? Говорили, что замерзающему человеку мерещится жарко натопленная печь. Голодному, наверно, мерещится стол, уставленный всякими яствами… И вдруг в памяти всплыли слова известной песни: «Если смерти, то мгновенной, если раны…» Да, уж лучше мгновенная.
Но что это с ним? Это уж никуда не годится. До последней минуты, пока ты в сознании, ты обязан бороться за жизнь. Кажется, Лев Толстой говорил: «Не умру, пока думаю, а когда умру, перестану думать!» А в песне той, что вдруг прицепилась к нему, есть и другие слова. Как это? И он начал тихонько напевать. Сначала без слов. Но тут же включились, словно только этого и ждали, девушки. А потом и Попов.
И все как будто удивились, что песня кончилась, хотя и знали, что пропели лишь один куплет.
Только Фокин, отмечая про себя всю неуместность пения, недовольно закашлял.
А Иванова вроде бы подзадорило его недовольство, и он начал, поглядывая на повеселевших Катю и Дашу:
Девушки и Попов дружно подхватили:
Песню оборвали шумно влетевшие Николай и Вася. С возгласом удивления девушки вскочили на ноги. Иванов, оглянувшись, чуть было не вскрикнул. Тогойкин стоймя держал в руках лыжи. От ярких лучей солнца, проникших в открытый вход, лыжи блестели и сияли, точно и впрямь были сделаны из серебра. Парни, обсыпанные снегом, сияли, пожалуй, не меньше.
Фокин, конечно, заметил, что люди чему-то восторженно удивляются, но, заранее считая, что причина, вызвавшая переполох, непременно ничтожна, повернулся с плотно сжатыми губами и с недобро прищуренными глазами. И вдруг он вздрогнул, часто-часто заморгал и раскрыл от удивления рот.
Тогойкин наклонился в сторону Иванова и Фокина:
— Лыжи готовы, товарищи капитаны! — Николай сделал широкий шаг, стал по стойке «смирно» и протянул вперед заостренные, как копья, лыжи.
Фокин втянул голову в плечи и сделал оборонительный жест руками:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Появление первой синички означало, что в Москве глубокая осень, Алексею Александровичу пора в привычную дорогу. Алексей Александрович отправляется в свою юность, в отчий дом, где честно прожили свой век несколько поколений Кашиных».
В однотомник ленинградского прозаика Юрия Слепухина вошли два романа. В первом из них писатель раскрывает трагическую судьбу прогрессивного художника, живущего в Аргентине. Вынужденный пойти на сделку с собственной совестью и заняться выполнением заказов на потребу боссов от искусства, он понимает, что ступил на гибельный путь, но понимает это слишком поздно.Во втором романе раскрывается широкая панорама жизни молодой американской интеллигенции середины пятидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
…Человеку по-настоящему интересен только человек. И автора куда больше романских соборов, готических колоколен и часовен привлекал многоугольник семейной жизни его гостеприимных французских хозяев.