Becoming. Моя история - [66]

И вот теперь мне исполнилось двадцать девять, и я все еще сидела в той же самой квартире, где смотрела телевизор и поглощала еду, приготовленную терпеливой и самоотверженной Мэриан Робинсон. У меня было так много всего – образование, здоровое чувство собственного «я», огромный арсенал амбиций – и достаточно мудрости, чтобы понять, что все это мне досталось, по большому счету, от моей матери. Она научила меня читать еще до того, как я пошла в детский сад, помогала мне произносить вслух слова, пока я сидела, свернувшись котенком, у нее на коленях и изучала библиотечный экземпляр «Дика и Джейн». Она заботливо готовила для нас, накладывала брокколи и брюссельскую капусту на наши тарелки и требовала, чтобы мы их съели. Ради бога, она же сама сшила мне выпускное платье. Мама неустанно отдавала и в конце концов отдала нам все. Она позволила нашей семье определить ее личность. Я была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что все те часы заботы, которые доставались мне и Крейгу, она забирала у самой себя.

Все, чем меня благословила жизнь, теперь отзывалось во мне фантомной болью. Меня воспитали уверенной в себе и не видящей границ, верящей в то, что могу пойти и заполучить абсолютно все желаемое. И я хотела все и сразу. Потому что, как сказала бы Сюзанна, почему бы и нет? Я хотела жить со стремлением Мэри Тайлер Мур к независимой карьере, и в то же время меня тянуло к уравновешивающей, самоотверженной, кажущейся нормальной роли жены и матери. Я хотела иметь и работу и дом с некоторой надеждой на то, что одно никогда не подавит другое. Я хотела быть точно такой же, как мама, и в то же время совсем не похожей на нее. Мысли путались. Можно ли иметь все и сразу? Получится ли у меня? Я понятия не имела.

Барак вернулся с Бали загорелым и с сумкой, набитой блокнотами, превратив свое одиночество в литературную победу. Книга была практически закончена. За следующие пару месяцев его агент перепродал книгу новому издателю, заплатив долг и обеспечив план публикации. Но гораздо важнее для меня то, что всего за пару часов мы вернулись к легкому ритму своей новобрачной жизни. Барак был здесь, покончил со своим одиночеством, вернулся в мой мир. Мой муж. Он улыбался моим шуткам, спрашивал, как прошел день, целовал меня перед сном.

Шли месяцы, мы готовили, работали, смеялись и строили планы. Позже той весной мы привели наши финансы в порядок настолько, что смогли купить квартиру и переехать из дома 7436 по Южной Эвклид-авеню в красивые апартаменты с планировкой «вагончиком», деревянными полами и кафельным камином в Гайд-парке – новую стартовую площадку нашей жизни. При поддержке Барака я снова рискнула сменить работу, на этот раз попрощавшись с Валери и Сьюзен в мэрии, чтобы наконец получить должность в некоммерческой организации, которая всегда меня интриговала, и занять роль лидера, дававшую мне шанс вырасти. Я еще многого не понимала в жизни – загадка о том, как быть одновременно Мэри и Мэриан, оставалась неразгаданной, – но теперь все эти сложные вопросы оказались где-то на задворках сознания, где и оставались, благополучно задремав, в течение долгого времени. Любые заботы могут подождать, думала я, ведь теперь мы наконец стали «нами» и были счастливы. А счастье казалось отправной точкой для всего остального.

13

Из-за новой работы я все сильнее нервничала. Меня наняли в качестве исполнительного директора нового чикагского подразделения организации под названием «Общественные союзники» (Public Allies), она и сама была совершенно новой. Что-то вроде стартапа внутри стартапа в области, в которой я не имела никакого профессионального опыта. Public Allies основали год назад в Вашингтоне, округ Колумбия, две новоиспеченные выпускницы колледжа – Ванесса Кирш и Катрина Браун. Они хотели помогать молодым людям строить карьеру на государственной службе и в некоммерческих организациях. Барак познакомился с ними на конференции и стал членом их правления, в конце концов предложив им связаться со мной по поводу работы.

Модель организации была похожа на ту, что используется в Teach for America[101], тоже относительно новую в то время. Public Allies вербовали талантливых молодых людей, предоставляли им менторство и программу интенсивного обучения, а затем устраивали на оплачиваемую десятимесячную стажировку в общественные организации и государственные учреждения в надежде, что там они будут процветать и вносить значимый вклад в работу. Более глобальная цель организации заключалась в том, чтобы стажеры – союзники, как мы их называли, – получили не только опыт, но и желание еще долгие годы продолжать трудиться в некоммерческом или государственном секторе. Так фирма помогала сформировать новое поколение общественных лидеров.

Эта идея нашла во мне большой отклик. Я все еще помнила, как в последний год учебы в Принстоне многие из нас шли писать MCAT[102] и LSAT[103] или готовились к собеседованию в корпорации, ни разу (по крайней мере в моем случае) не рассматривая или, возможно, даже не понимая, что существует множество более общественно ориентированных вариантов работы. Public Allies хотели исправить это, расширив горизонт для молодых людей, начинающих карьеру. Но больше всего мне понравилось, что основатели были сосредоточены не на том, чтобы десантировать в городские сообщества выпускников Лиги плюща, а на том, чтобы найти и культивировать таланты, которые уже были там. Чтобы стать «союзником», не нужен был диплом колледжа. Требовалось лишь иметь аттестат средней школы, быть старше семнадцати и моложе тридцати лет и проявить лидерские качества, даже если до сих пор они оставались практически нераскрытыми.