Беатрис располагает - [26]

— Сейчас спустится и мы выпьем чаю.

— Это хорошо, — девушка села в кресло рядом с матерью, — мамочка, а когда вы вернетесь?

— Не знаю, — кратко отозвалась женщина, на эту тему она предпочитала не говорить вообще.

Рэчел поняла это и больше ничего не спрашивала.

Вскоре появилась Кэт.

— О, — воскликнула она, — у нас гости! Рэчел! Привет, сестричка!

— Привет, Кэт! — обрадовалась девушка, обнимая ее, — сто лет тебя не видела.

— Так уж и сто, — фыркнула она.

— Чай готов, миледи, — сообщила Лиз, появляясь в дверях.

— Значит, пойдем пить чай, — Беатрис поднялась с места.

И они отправились в столовую.

— Какой мрачный дом, — заметила Рэчел, оглядываясь по сторонам, — как ты здесь жилая, мамочка?

— Самый обычный дом, — Беатрис пожала плечами, — и мне здесь очень нравилось. Здесь жутко запущенный чердак весь в пыли и паутине. Я любила там играть. А в саду высокие, раскидистые деревья.

— А зачем тебе деревья, мамочка? — поинтересовались ее дочери.

— Было так здорово сидеть на ветке и болтать ногами.

Они рассмеялись.

— Мама, ты, наверное, была сорвиголовой? — спросила Кэт.

— Еще какой, — фыркнула та.

Кэт сделала себе бутерброд, увенчала его тремя ложками варенья и всю эту внушительную массу отправила в рот.

Рэчел заметила это и приподняла брови. Это был уже третий такой бутерброд за последние десять минут. Обычно, Кэт следила за тем, что ест и сколько, беспокоясь за свою фигуру.

— Вкусно, Кэтти? — хихикнула она.

— Очень. Обожаю варенье.

Рэчел не выдержала и рассмеялась.

— Странно, раньше ты его терпеть не могла.

— А сейчас полюбила.

Кэт помрачнела и допила чай. Она становится жуткой уродиной. Скоро не пролезет ни в одну дверь. Кто тогда на ней женится? Ей захотелось плакать.

— Я неважно себя чувствую, мамочка, — поднялась она из-за стола, — можно, я пойду лягу?

Беатрис кивнула.

— Конечно. Иди и ложись.

— Кэт, что с тобой? — огорчилась Рэчел, — ты такая бледная, на себя не похожа.

— Все со мной в порядке, — Кэт поспешно направилась к двери, — полежу немного и пройдет.

Когда за ней закрылась дверь, Рэчел посмотрела на мать.

— Ты заметила, что с Кэт что-то не так? У нее ужасно больной и убитый вид. Чем она больна?

— Да ничем она не больна. С ней все в порядке, Рэчел. Просто немного болит голова. Все это от переутомления. Через месяц она так изменится, что ты ее не узнаешь.

«Тем более, что это святая правда», — мрачно закончила Беатрис про себя.

— Но ты ведь не собираешься жить здесь целый месяц! — испугалась Рэчел, — это ведь очень долго!

— Я ведь уже сказала, что не знаю.

— И папочка уже готов к примирению, — добавила девушка, — честное слово, он очень переживает.

— Ничего, ему полезно, — проворчала Беатрис.

— Нельзя так, — лицо Рэчел вытянулось.

— Ладно-ладно, успокойся. Я подумаю. Но мне нужно время. Я не могу так сразу ничего решать, тем более, что мне страшно некогда.

— А чем ты занимаешься? — полюбопытствовала дочь.

— Есть кое-что, что мне нужно решить очень срочно, — пояснила Беатрис, — потом объясню.

6 глава

Когда Гордон Фортенгейм сообщил своей матери о своем намерении жениться, она лишь приподняла брови, будучи достаточно спокойной женщиной:

— Кто она, мальчик мой?

— Рэчел Вудвилл, мама.

— Вудвилл? — ахнула леди Памела, всплеснув руками.

— Что с тобой, мама? — удивился Гордон, — чем тебе не нравятся Вудвиллы?

— Ее мать, должно быть, Беатрис Хеттерингтон. Все Хеттерингтоны немного того, — и она покрутила пальцем у виска.

— Странно, ни разу не замечал, — Гордон пожал плечами.

— Впрочем, не знаю. Но Беатрис Хеттерингтон точно. Помню, лет двадцать назад на приеме она устроила такое!

— Что? — сын сел ближе к матери и весь обратился в слух, — ну что, мама? Очень интересно.

Памела обожала разговоры, особенно, когда она сама была главным рассказчиком. И разумеется, не смогла удержаться от соблазна.

Любовница молодого короля, леди Не будем называть ее имени, слишком уж она была неприлична, направлялась к карточному столику. Она была очень азартной особой. И на полпути подвернула ногу и упала. Правда, ее тут же подхватили услужливые руки, и женщина даже не успела коснуться пола. Но легкомысленной Беатрис Хеттерингтон этого было достаточно.

— Она расхохоталась на весь зал, — рассказывала Памела, — у нее был такой заразительный смех, что через минуту половина народу тоже начала посмеиваться. У Хеттерингтон всегда ветер в голове гулял. Ее муж, как же его звали? — она задумалась, — у нее их было слишком много, чтобы всех запомнить. Господи, кажется, Хауэлл. Да, тогда еще Хауэлл. Так вот, он покраснел и пытался ее успокоить. Но куда там! Разве ее возможно успокоить!

Гордон рассмеялся:

— Это и в самом деле смешно. Что же здесь возмутительного? У леди Вудвилл хорошее чувство юмора, только и всего.

— Оно у нее чересчур хорошее, прямо-таки какие-то обостренное. Да что там, она постоянно хохотала, все ей казалось ужасно смешным. Лошадь молодого Брэдли понесла, и бедняга упал в лужу, а Хеттерингтон — ха-ха-ха! Леди бишоп наступила на подол, опять приступ смеха. Бедный Вудвилл, как он ее терпит!

— Рэчел не такая, — отозвался Гордон, — если на то пошло, у нее чувство юмора несколько слабовато.

— Очень хорошо, — обрадовалась Памела, — надеюсь, что это так. Второй Хеттерингтон я бы не вынесла. Она хорошая девушка?